Футбол, деньги и те, кто рядом

Прошел ровно месяц, и душно становилось не только от осознания провала на «Евро-16», но и от нестерпимой московской жары. Поздно вечером на бегущей строке одного из центральных каналов неожиданно для многих, в том числе и для меня, высветилось сенсационное сообщение: РФС согласовал с Черчесовым его двухгодичный контракт в качестве главного тренера сборной с указанием точной суммы контракта в два с половиной миллиона евро в год. Я был крайне удивлен, поскольку для Черчесова это было совсем нетипично, он не любил козырять своими финансовыми достижениями и всегда скрывал от досужих журналистов суммы своих личных контрактов как со «Спартаком», так и с «Амкаром», до тех пор, пока уже на посту главного тренера «Динамо» случайно не проговорился, что в «Спартаке» получал полтора миллиона долларов в год, а в «Амкаре» — миллион, но рублей, в месяц. Сумму своего контракта с «Динамо» от хранил в глубокой тайне, впрочем, как и все футболисты этого клуба, пока УЕФА не отстранил клуб от участия в европейских Кубках за нарушение правил fair-play. Тогда-то все и узнали, что Станислав Саламович получал в «Динамо» около двух миллионов евро в год. Моя рука невольно потянулась к трубке телефона, и я набрал номер Черчесова, однако он сбросил. Утром следующего дня он перезвонил мне сам.

— Владимир, — прозвучал знакомый мне голос, — я догадываюсь, почему вы мне вчера звонили.

Я не успел спросить, откуда, поскольку он был намерен все рассказать сам без наводящих вопросов.

— Вы знаете, — сказал он, всегда обращаясь ко мне только на «вы», — я сам вчера впервые услышал о сумме контракта и условиях своей работы с РФС. У меня действительно была две недели назад встреча с Мутко. Говорили обо всем, но финансовых условий разговор не касался. С тех пор никакой информации от него не поступало. Знал только, как и вы, наверное, из СМИ, что обсуждают еще и другие кандидатуры, а вчера вечером мои родственники и друзья мне буквально телефон оборвали. Обиделись, почему я им ничего не сказал, а я не знал, что ответить. Даже смешно как-то. Вот из той же серии: был я в конце мая в Милане на финале Лиги чемпионов и встретил там Ловчева. Я ему про Локомотив рассказал. Тоже довольно странное дело приключилось. Футбол стал смахивать на какое-то шоу.

Я засмеялся и, прервав Станислава, сказал ему, что эту историю уже слышал. Он тоже засмеялся в ответ. Я добавил, что мы с Евгением Серафимовичем были вместе на одной телепередаче, но лучше бы она была посвящена его достижениям в Польше. Он опять засмеялся.

— Да-да, я видел вас обоих на канале «Россия» в телепередаче после матча со Словакией. Правильно?

— Точно так, — сказал я. — Но если честно, Стас, я звонил, конечно, не по поводу двух миллионов евро, их еще у РФС просто нет, — а звонил я вам, чтобы поздравить с назначением.

— Ну вот видите, пока не с чем еще поздравлять.

— Ну не скажите, — парировал я. — Если центральные каналы взяли на себя такую смелость, значит, получили отмашку. Это тебе не «Матч-ТВ» со словами на устах Нобеля Арустамяна.

— Хочется в это верить, Владимир, — со смущением в голосе произнес Черчесов.

Я напомнил ему о нашем давнем разговоре, который состоялся в Сочи весной 2011 года сразу после матча «Жемчужины» с воронежским «Факелом». Дело было в раздевалке в подтрибунном помещении.

— А, наверное, это когда мы остались втроем, — сказал Стас. — С нами еще был Костя Сарсания, и мы шутили по поводу сборной.

— Какие уж там шутки, — засмеялся я. — Вы с Костей на спор готовы были биться, уверяя его, что непременно наступит время, когда вы будете главным тренером сборной. А мы с Костей станем у вас в команде пресс-атташе и генеральным менеджером.

— Да я и сейчас не отказываюсь от своих слов, — голос Стаса зазвучал радостно. — Вот сижу, жду приглашения, я его все нет и нет. Бердыев, говорят, тоже хочет в сборную, или ему в «Спартаке» больше предлагают? Поговаривают, чуть ли не три с половиной в год. Тебе Костя ничего не говорил?

— Нет, — ответил я. — Мы с ним после майских праздников ни разу не встречались.

На прощание я пожелал Стасу удачи и положил трубку.

За свою долгую и во многом успешную работу в качестве футбольного агента я знал многих спартаковских тренеров, но со Стасом я знаком прежде никогда не был. Мы познакомились с ним только весной 2010 года на стадионе в «Химках» в перерыве матча между «Динамо» и «ЦСКА». В буфете ложи ВИП, где было шумно и многолюдно, мы стояли с Бышовцем, обсуждая текущие дела, но Анатолия Федоровича спешно пригласили в правительственную ложу, и он так стремительно скрылся за охраняемой дверью, что забыл попрощаться. Неожиданно появился Черчесов. Он подошел ко мне и представился. Любое упоминание о недавней работе его в «Спартаке» в качестве главного тренера, видимо, его беспокоило. Некстати ко мне подбежал мой пятилетний внук и, теребя за штанину, потребовал к себе внимания.

— Как тебя зовут, — спросил его Станислав Саламович.

— Егор, — смело сказал незнакомцу мальчик.

— А фамилия твоя как? — строгим голосом постового милиционера спросил бывший вратарь.