Футбол, деньги и те, кто рядом

Может быть, адекватная оценка своих достижений в некоторой степени заслуживала уважения, но это совсем не отвечало на главный вопрос: что же все-таки делать? Похоже, в тот момент ответ знал только Мутко. Во всяком случае, его выразительные круглые черные глаза красноречиво говорили по – английски всем злопыхателям, собравшимся в фойе гостиницы и окружившим его с микрофонами: «Донт вари». А что? Лично его карьера шла только в гору, и казалось, что с этими дотошными журналистами уже разговаривал ни кто иной, как будущий вице – премьер Правительства страны.

…Но тогда, жарким вечером 15-го июня, сразу после матча со Словакией, мы об этом ещё просто не догадывались и мало, кто из нас заморачивался этой неприглядной перспективой, наивно примеряя на себя розовые очки, чтобы гордо смотреть в будущее. После того эфира мы все стояли толпой у выхода с киностудии им. Горького в ожидании, когда нам подадут обещанные разъездные авто. Я любезничал с вдовой знаменитого в прошлом Валентина Козьмича Иванова, а Лидия Гавриловна, сама в прошлом прославленная олимпийская чемпионка, в ответ благодарила меня за добрые слова, сказанные в передаче о ее муже, чемпионе Европы 1960 года во Франции. Потом я долго прощался с Кончельскисом и Мостовым, а шофер новенького фольксвагена, прибывший за мной, давил на клаксон, заставляя поторапливаться. Валерий Газзаев, подойдя ко мне сзади, тихо спросил:

– Володя, тебе куда ехать?

– В Крылатское, – ответил я.

– Через центр поедешь?

– Наверное, – пожал я плечами.

– Тогда подбрось Евгения Серафимовича, а то его жена где-то застряла в пробке и ему не на чем ехать, – сказал Валерий Георгиевич и окликнул Ловчева.

Ловчев был в хорошем расположении духа, несмотря на поражение сборной, и, глядя мне в глаза, с усмешкой в голосе изрек:

– И кто теперь из тренеров отважится работать с этой сборной. Кажется, уже всех перепробовали. Один получал пять, другой – стараниями Мутко целых семь миллионов, а третий наоборот, как будто ничего не просил у РФС, лишь бы не возражали против совмещения с работой в «ЦСКА». А результат у всех оказался одинаковым.

– Ну подождите, Евгений Серафимович, рано еще так драматизировать, – сказал я, уважительно поглядывая на мэтра экспертного сообщества.

– Брось, уже сейчас все видно, – как всегда, категорично отрезал Ловчев. – Если Уэльс сыграет по уму, то мы им ни хрена не забьем. И забивать некому, и умения тоже нет.

Я снова попытался ему возразить.

– Знаете, я разговаривал недавно с Анатолием Федоровичем по этому поводу. Он говорил, что готов засучить рукава и поработать, если нужно, даже бесплатно.

Ловчев только посмеялся над моими словами.

– Быш – тренер мудрый, но все дело в том, что Мутко еще своего мнения не знает, и будет узнавать, думаю, долго. Тут подсказками Дворковича и Медведева ему не обойтись. Володя, после такого конфуза, боюсь, надо брать ещё выше.

– А как вам Черчесов? – спросил я.

– Кто, Стас, – сразу оживился Ловчев, – Слушай, я тебе ещё не говорил. Я тут недавно летал в Милан по приглашению друзей на финал Лиги чемпионов. Приехал, садимся с женой на свои места, а рядом вижу его. Он мне и говорит: «Женя, что там у вас в Москве происходит?». Я сразу заволновался: «А что такое», – спрашиваю. А он мне в ответ: «Представляешь, я в Польше все дни веду переговоры с «Легией», оттуда лечу напрямую в Италию, а мне тут никто не верит. Говорят, что я все время был в Москве и вел тайные переговоры с «Локомотивом», и утверждают, что я требую кроме высокой заработной платы ещё и поменять все руководство клуба, иначе, мол, команду принимать не буду. Якобы, и в газетах, и по телевизору такие заявления делали. Просто не знаю, как себя вести. Стыдно друзьям и коллегам в глаза смотреть.

– Поразительно, – засмеялся я. – А на самом деле, как у Стаса дела, – прервал я рассказ Евгения Серафимовича.

– Неоднозначно все. Сказал, что с «Легией» продлевать отношения не хочет, поскольку руководство не желает укрепляться, а задачи перед ним ставит заоблачные.

– Что же теперь – вернется в Москву?

– Да нет, махнул рукой Ловчев. – Есть у него предложение от австрийцев, и даже как будто бы от «Ред Буллз», но все это только предварительно. Он сейчас в «шоколаде», как – никак чемпион Польши, и Кубок тоже его.

Шофер высадил Ловчева у моста Богдана Хмельницкого напротив Киевского вокзала, и тягостное сознание душевной опустошенности стало снова медленно овладевать мной. Одним словом, «пропало лето».