Футбол: откровенная история того, что происходит на самом деле

Как в России убивали футбол: заметки на полях «слива» стенограммы исполкома РФС

Нет, про политику не буду. Я всё про футбол пытаюсь. Про тот футбол, которым жертвуют в угоду политических амбиций. Причём, что самое обидное, жертвуют футболом не политики, а сами футбольные деятели.

В самом факте слива в прессу стенограммы закрытого заседания исполкома Российского футбольного союза я не вижу ничего криминального. Если власть не хочет слышать свой народ, народ учится делать коктейли Молотова. Если главный футбольный орган решает вопросы только за закрытыми дверьми, то право любого журналиста сделать информацию доступной. Если тогдашний глава РФС Николай Толстых не может побороть ставящих палки в колёса футбольных ренегатов, вполне оправданно и ему самому устраивать подобный «слив» в прессу.

В этом разговоре десяти персонажей мне, по большому счёту, не симпатичен никто. Ни Толстых, который не способен стукнуть кулаком по столу. Ни те два человека, которые в принципе отмалчивались: восточный человек Сулейман Керимов и мудрая женщина Ольга Смородская. Оба позицию обозначили – не хотят попасть под санкции, но тоже на амбразуру не лезли.

Почему-то все стали восторгаться позицией Сергея Галицкого, но в чём она, эта позиция? Я, дескать, не готов опускать капитализацию своего бизнеса в четыре раза, но если президент страны скажет, тогда я готов. На всякий случай, прикрылся эвфемизмом про интересы работников, которые находятся у него в подчинении. Иначе говоря, не готов их выгнать на улицу, но если сверху скажут – готов.

Евгений Гинер и за этим не прятался. Говорил многие вещи куда откровеннее. Но обогатил наш лексикон таким количеством новообразований, что как-то сложно теперь рефлексировать по поводу любых его действий.

Я сейчас не буду рассуждать о том, стоило ли принимать клубы из Крыма в чемпионат России или нет. Толстых грамотно переводил эту проблему начиная с апреля 2014-го в бюрократическое русло, но заболтать её совсем было уже невозможно.

Мы увидели сборище трусливых импотентов, каждый из которых не способен ни на одно серьёзное решение. Каждый трусливо смотрит наверх и переживает только о двух вещах: а) вдруг мне так и не дадут указания, что же тогда делать? и б) как бы так спросить, чтобы не вызвать гнев невовремя заданным вопросом?

Это первые лица нашего футбола. Это люди, которые принимают решения.

Забудьте про футбол в России. Мы-то думали, что это футболисты иногда у нас не очень бегают, и не очень по мячу попадают. Но есть владельцы клубов, есть руководители, которые раз уж втянулись в этот бизнес, чего-то хотят. Увы, вообще не бегают и они.

Исходя из всего вышесказанного, я готов простить Николаю Александровичу Толстых этот «слив». Благодаря ему, мы лишились последних иллюзий.

Футбольная аннексия

Спустя некоторое время исполком РФС проголосовал за включение трёх крымских клубов в зону «Юг» второго дивизиона российского футбола. Назвать это решение неожиданным язык не очень-то повернётся: не следовать господствующим политическим трендам сегодня, в условиях нынешних реалий, в какой-то отдельно взятой сфере жизни почти невозможно. Но вопросы, как говорится, возникают.

Вопрос был включён в повестку дня соответствующего заседания исполкома ещё в начале июня 2014-го, но тогда спешно был снят с обсуждения со ссылкой на необходимость провести ряд консультаций с представителями ФИФА и УЕФА. Дополнительно объяснять нужность этих консультаций не требовалось. Угроза санкций была очень реальна. Это ЕС может месяцами обсуждать, как ущипнуть ту или иную организацию или конкретного чиновника. УЕФА и ФИФА могут наказать сразу, вдруг и весьма решительно. Приводить примеры нет нужды.

Но в итоге крымские команды включены в число участников первенства. При этом о консультациях, об их ходе и результатах никто никому ничего не сообщал. Тут было бы логично, если бы к нам вышел глава РФС и сделал какие-то пояснения – это сразу сняло бы все вопросы. А раз их нет, то остаётся пространство для домыслов. Логично предположить, что решение, которое анонсировалось ещё утром 30-го июля, но было «проголосовано» только вечером 31-го, было мучительно принято не в результате этих самых консультаций, а просто в результате в последний момент сделанного звонка «сверху».