Футбол с улыбкой

Когда вышла та «разоблачительная» статья, меня в Баку уже не было. Пишите что хотите! Хотя чего там только ни напридумывали. О двух квартирах, которые у меня якобы остались в Баку, о том, что в Ереване пообещали место в аспирантуре и в будущем – «маркаровскую» школу… Но я на авторов не злюсь – понимаю, что сверху поступило распоряжение. Понятно, что это не была инициатива журналистов. Да и не повлияла в итоге та публикация ни на что, хотя в те времена фельетоны о футболистах нередко били по их судьбам.

Другое дело, что после всего этого Стелла заявила, что Эрик никогда не будет футболистом. А ведь мальчишка хорошо играл! Я инстинктивно чувствовал, что он как игрок способен подняться наверх. Но она сказала, что достаточно уже в семье футболистов.

* * *

Раньше, когда ты переходил из одной команды в другую, нужно было отчитаться и получить разрешение в Управлении футбола Спорткомитета СССР – говоря по-нынешнему, Федерации футбола. В «Арарате» был второй тренер Арутюн Кегеян, мы поехали с ним в Москву. Там спрашивают:

– Почему вы переходите?

Отвечаю:

– У меня не осталось родственников в Азербайджане, все переехали в Армению. И травмы замучили. Хочется нового этапа в карьере.

– Выйдите, через пятнадцать минут зайдете.

Я, конечно, нервничал. Тем более что многим футболистам в переходах тогда отказывали. Да и после меня тоже: Александру Мирзояну год спустя не разрешили перейти из того же «Нефтчи» в тот же «Арарат», и ему пришлось ждать еще несколько лет.

Вызывают:

– Ввиду того, что этот переход первый в вашей карьере, мы вам разрешаем.

И все. Ну, слава богу.

Когда я перешел в «Арарат», то увидел, что хороших игроков там много, но все вместе они играют в, прошу прощения, деревенский футбол. Каждый за себя. Какой-то ужас! Каждый хотел забить сам, а то, что при этом проиграют, многим было безразлично. Я учился играть в коллективный футбол, и от того, что увидел, мне стало плохо.

– Ребята, вы что делаете?! – ужасался я. – Давайте играть нормально, друг за друга!

Для меня было аксиомой, что мы должны играть прежде всего за команду, а потом уже за себя. Речь не о том, что нельзя импровизировать, обводить. Футбол без импровизации – не футбол. Но дриблинг, эффектные действия надо ставить на пользу команде и результату, а не резвиться только себе на утеху. Если сам будешь в какой-то день не в порядке, но команда будет на ходу – она тебя поддержит, и твои недостатки окажутся не так видны.

В отличие от «Нефтяника», в «Арарате» меня никто не собирался сразу делать капитаном – им был Оганес Заназанян. Но я и без этого управлял командой на поле. Повязка мне не была нужна.

Это был принципиальный переход, и я ни о чем не жалею. В Ереване стал чемпионом СССР и дважды выиграл Кубок Советского Союза. Вошел в «Клуб Григория Федотова» и забил больше всех из армянских футболистов – 159 голов в официальных матчах. Получил звание заслуженного мастера спорта СССР – в истории армянского футбола их всего два! Стал единственным местным тренером, взявшим серебро с «Араратом» в союзном первенстве.

В том году, когда мы в Ереване сделали золотой дубль, «Нефтчи» уже год как играл в первой лиге, куда надолго вылетел в 1972 году. Никакой мстительности по этому поводу я не испытывал, мне было очень неприятно, а команду, где я играл десять лет, и ее болельщиков, меня очень любивших, – жалко. Они, кстати, пытались меня вернуть, но… Это было уже невозможно.

Стелла:

После всего случившегося я была категорически против того, чтобы сын становился футболистом. Да, это моя инициатива. Но очень жалею о другом. У него прекрасный слог, и он мог бы стать отличным спортивным журналистом или комментатором. Но тогда было по одному-два комментатора и спортивных обозревателя на каждую республику, и от этой идеи я отказалась. В итоге он стал успешным бизнесменом.

Когда Эдик приехал в Армению, здесь хватало недовольных, которых он со своих насиженных мест подвинул. Но народ его любил – так же, как и в Баку. В конечном счете, принимая во внимание все последующие политические события, уехать из Азербайджана пришлось бы все равно.