Футуриф. Токсичная честность (СИ)

— Сейчас… — эскимоска быстро нашла на планшетнике картинку, и увеличила. — …Ух! Вообще прикольная штука. Тут по диагонали тоже ВПП! Олаф, а какая у них длина?

— Ты теорему Пифагора в школе изучала? — спросил он.

— Да. Там про треугольники, квадраты, и всякую такую фигню.

— Тиктак, а если точнее?

— Ну у-у… — задумчиво протянула она…

…И Олаф с тоской вспомнил статью в журнале «Illustreret Videnskab», где с тревогой сообщалось, что две трети выпускников средней школы не знают теорему Пифагора.

— Давай ты вспомнишь теорему Пифагора, и сосчитаешь, — предложил он.

— ОК, я попробую, — пробурчала Жозефина Тиктаалаак (Тиктак), — вот уж не думала, что займусь школьной геометрией, сидя в кресле второго пилота.

— Поверь, это тебе пригодится.

— Верю. А калькулятором можно пользоваться?

— Можно, — разрешил он.

— Тогда нет проблем! — с этими словами, эскимоска переключила планшетник в режим калькулятора, и быстро объявила результат: почти в точности 600 метров.

— Отлично, первый шаг сделан, — объявил Олаф.

— Шаг-то сделан, — задумчиво произнесла Тиктак, — но как-то это не ОК, ведь по ТТХ у Геркулеса пробег при лэндинге больше на четверть.

— Это, — сказал он, — данные с поправкой полста футов по высоте. В инструкциях часто указывают взлетно-посадочные дистанции без этого важного нюанса.

— Я не догнала, про что это, — призналась она.

— Это вот про что. В боевых условиях транспортный самолет работает с полевых ВПП, которые могут быть окружены лесом, либо чем-то еще. Условно, высоту препятствий принимают равной полста футам. Это та высота, на которой самолет подходит к краю полосы при лэндинге, или уходит за край полосы при взлете. А теперь, давай-ка снова применим геометрию треугольников, на этот раз, чтобы оценить, насколько завышены взлетно-посадочные дистанции в сравнении с расчетом без 50-футовых препятствий.

— Слушай, Олаф, сколько у тебя еще задачек про треугольники?

— Много. Как раз хватит до подлета к Эль-Обейда.

— Эй, а перерыв, чтоб пожрать?!

— Не беспокойся, я свято чту бортовой распорядок. Я учел перерыв на питание.

Через 7 часов. Ранее утро 17 октября. Аэропорт эмирата Эль-Обейда.

C-130 Hercules пробежал по полосе, затормозил, затем, на малой скорости выехал на парковочную площадку, и остановился. Вокруг был серый бетон, а чуть дальше — серо-желтый песок, который волнами уходил к горизонту. Этакое застывшее море. Кое-где торчали группы унылых и пыльных пальм, а к площадке примыкало здание аэропорта, аляповато стилизованное под средневековую мавританскую архитектуру. Откуда-то со стороны торца здания подъехала тележка-трап, и цистерна-топливозаправщик.

— Так, — произнес Олаф, — давай, ты посидишь в кабине, а я разберусь с этими делами.

— Эй, не беспокойся, — ответила Тиктак, — я умею отшивать черножопых.

— Именно поэтому, лучше будет, если ты посидишь в кабине.

— А-а… Да, наверное, ты прав, кэп. ОК, я посижу тут.

— Вот и хорошо, — сказал он, — и, кстати, мы берем пассажира VIP…

— Да, — она кивнула, — я в курсе. Какой-то секретный чел с кодовым именем Дервиш.

— Правильно, Тиктак. И, если этот Дервиш окажется арабом, что очень вероятно, то…

— …То, — перебила она, — не следует называть его черножопым.

— Вот! Мы поняли друг друга, — Олаф подмигнул ей и пошел открывать входной люк.

* * *

Дервиш оказался, действительно, арабом. Довольно молодым, худощавым и, вероятно, спортивным мужчиной. Одет он был в повседневном южно-европейском стиле. Синие свободные брюки и клетчатая рубашка с короткими рукавами. Еще, он носил модные дымчатые очки. Поднявшись на борт, он устроился в кресле бортинженера (которое в данном рейсе оставалось свободным), и до взлета только улыбался, не говоря ни слова. Лишь когда самолет взлетел, и Эль-Обейда остался где-то позади и внизу, за пеленой пыльной песчаной дымки, пассажир VIP еще доброжелательнее улыбнулся и произнес:

— Я рад знакомству с вами, капитан Тюрборг, и мисс…

— Тиктаалаак, — лаконично ответила штурман.

— …И мисс Тиктаалаак, — без запинки повторил Дервиш, — возможно, я могу быть чем-то полезен на борту. Я проходил практику в военно-воздушных силах Альянса.

— Экипаж тоже рад знакомству, — вежливо ответил Олаф, — и благодарит за предложение помощи, но в данный момент нам ничего не требуется. Отдыхайте, мистер Дервиш.

— Я бы хотел кофе, — сказал пассажир, — и могу налить вам обоим тоже.

— Это было бы очень в тему, — отозвался Олаф.

— Да, — снова лаконично добавила Тиктак.

VIP-пассажир снова улыбнулся (он был поразительно улыбчив) и пошел варить кофе. В аппарате, установленном на военном авиа-транспорте сварить что-то приличное не так просто (а до этого часа казалось, что подобное технически невозможно). Но, странному пассажиру удалось приготовить превосходный кофе.

— Видите, — сказал он, в ответ на невысказанное удивление экипажа, — у нашей культуры существуют некоторые позитивные черты.

— Мистер Дервиш, я прошу вас: не надо о политике, — ответил Олаф Тюрборг.

— О политике? — переспросил араб, и его лицо стало удивленно-обиженным, — Кофе уже считается политикой? Если так, то простите, капитан, я этого не знал.