Футуроцид. Продолженное настоящее

Собственно, он пришелец и есть. Он побывал там, где до него еще не был никто. Он заглянул за таинственный горизонт. Он видел то, чего не видел до сих пор ни один человек.

Одиночество его полное и абсолютное. Оно намного сильней отверженности, которую он испытал после находки «пещерной книги». Тогда он был пусть отторгнутый, порицаемый, но все-таки свой, а теперь – ни на что не похожий, непонятный и, возможно, опасный чужак.

От такого лучше держаться подальше.

Впрочем, Элла Карао это вполне устраивает. Монотонное время, сливающее начало с концом, действует на него как успокаивающий отвар. Целыми днями гуляет он по скалистому побережью, часами, расположившись на каком-нибудь валуне, смотрит в бирюзовую даль. Кричат над островом чайки, распахивая жесткие крылья; накатывается на камни, шипя, одна зеленая волна за другой; веют над мелкой зыбью залива то самуаль, то ливаль; и уже через год, который незаметно соскальзывает в никуда, само путешествие, которое он совершил, кажется ему сном – мороком, охватывающим человека в лунные ночи. А вдруг ничего этого не было? Ни бескрайних равнин, засыпанных страшным снегом, ни подземного храма, уходящего в темноту почвенных недр, ни стен Крома, ни полых холмов, где живут люди – эхо прошлых веков. Ему все это только пригрезилось. Это лишь видение, навеянное ветрами, посвистывающими в расщелинах скал. Ему еще нет тридцати, но он чувствует, что его жизнь закончена. Он совершил все, что мог. Ему больше нечего делать в мире.

Некоторое разнообразие в его жизнь вносит лишь странный случай. Как-то, вернувшись с прогулки по побережью раньше обычного, Элл обнаруживает своего слугу за чтением экспедиционных заметок. Подростка звать Типпо, ему одиннадцать лет, в его обязанности входит уборка дома и приготовление нехитрой еды. Он так увлечен своим занятием, что не слышит шагов хозяина. Элл поражен: мальчик из бедной рыбацкой семьи умеет читать! Кто его научил? Выясняется, что Типпо освоил грамоту сам: рассматривая картинки с подписями, соотносил загадочные значки с изображениями над ними. Тут же по требованию Элла он, хоть и с запинками, но вполне уверенно воспроизводит вслух довольно замысловатый текст. У мальчика явный талант. Оказывается, он уже прочел половину книг из библиотеки Элла, а заметки об экспедиции в Москву знает чуть ли не наизусть. У Элла появляется заинтересованный ученик. Теперь, вечерами, когда дела по хозяйству завершены, Элл понемногу занимается с ним: рассказывает об устройстве мира, делится воспоминаниями о своих странствиях, отвечает на многочисленные вопросы, советует, какие книги еще нужно прочесть. У Типпо горят глаза. Он впитывает знания, как пересохший дерн – воду. Даже сам Элл в разговорах с ним слегка оживает. В нем начинает брезжить надежда: может быть, это все не напрасно? Может быть, наступят дни, когда по его пути пойдут и другие?

Однако продолжается это недолго. Уже в начале весны к Эллу является отец Типпо, морщинистый, рано состарившийся рыбак, и объясняет, что мальчику пора выходить в море. Не может же он всю жизнь быть прислугой. Ему надо освоить серьезную мужскую профессию, чтобы он мог содержать семью. Элл – в панике. Он понимает, что если Типпо отдать, то искра, разгорающаяся в нем сейчас, безнадежно погаснет. Вместо исследователя, путешественника, ученого вырастет еще один нищий рыбак. Начинается упорный, изматывающий торг. Отец Типпо по обыкновению местных ловщиков рыбы хитрит и мнется, боясь, что его обманут. Разговаривать с ним очень трудно. Но наконец соглашение, устраивающее обоих, все же достигнуто. Из рук в руки переходят серебряные монеты. Через неделю (Элл торопится, чтобы семья Типпо не передумала) мальчик поднимается на борт первого торгового судна, следующего в Ангулаг. Указ о «возвышении каст» никто не отменял, школа для детей из народа в столице по-прежнему существует, гаун Фаранг все так же является ее бессменным директором, и в кармане куртки у Типпо, завернутое в чистую ткань, лежит письмо Элла с настоятельной просьбой принять талантливого ученика. Прощание получается скомканным. Типпо, конечно, волнуется, впервые покидая родной поселок, но мыслями он уже там – в громадном городе, среди шума и блеска столицы, в стенах лабораторий и библиотек, из окон которых распахиваются бескрайние дали. Элл узнает в нем себя, и у него от сладкой боли сжимается сердце.