Фвонк

70) Следующие дни Фвонк прожил как обычно. Не ходил ни к врачу, ни в соцзащиту, ни к возможным работодателям, дочь не звонила, короче, вообще никакого общения ни с кем — ни с людьми, ни с животными, за исключением короткой беседы с кассиршей, когда он покупал еду в магазине, и тычка в спину в винной монопольке, он застыл там перед витриной с испанскими винами и в нерешительности сделал шаг назад, наскочив на проходившую мимо женщину, которая не предполагала, что он сдвинется с места. Фвонк рассыпался в извинениях, но в душе обрадовался, потому что он успел почувствовать тепло ее тела — тела другого человека, а на близость Фвонку вряд ли имеет смысл рассчитывать еще когда-нибудь в будущем, разве что в виде исключения, за деньги, скорее всего, э-эх, вот бы он чудесным образом собрал волю в кулак и распрямил спину, сделал что-то с выражением глаз и изменил свое отношение примерно ко всему, к чему он вынужден так или иначе относиться, коротко говоря, вот бы он сумел разом и навсегда забыть про ту фигню с падением нравов в Обществе спортивной и оздоровительной ходьбы. Взгляд побитой собаки, с которым он ходит сейчас, вряд ли привлечет новых друзей или женщин, собак и то вряд ли, думает Фвонк.

71) Ничего не сказав Йенсу, Фвонк пару раз прошел на лыжах график номер один. Действительно престранный маршрут, но почему бы и нет? Он придумал еще один маршрут того же абриса, но более длинный — Согнсванн, Студентерхютта, Уллеволсэтер, Кикют, Варингсколлен, Уллеволсэтер, Согнсванн. Проходя график нефтяных прибылей страны, он чувствует, что тоже отвечает за них, вносит свой вклад, можно сказать, возвращает стране часть расходов на него, которые он ежемесячно получает в качестве страховки и оплаты больничного. Помимо этого, он рисует. Снова начал. Раньше он исповедовал фигуративное искусство. Деревья в саду. Натюрморты. А чаще всего — яблоки, шишки, засушенные цветы, но и рукотворные объекты тоже, например туристические ботинки с шерстяными носками, красиво раскинутыми на камнях. Теперь он рисует абстракции, нагромождение интенсивных цветов, сложных форм, грубых, темных, он спрашивает себя, что это такое, и понимает постепенно, что пытается разложить то падение нравов на атомы, на составные части, увидеть его суть. Несколько раз из-под его кисти выходят фракталы в мрачных тонах. Он прячет их в стол, едва дав им высохнуть. Они не должны попасть в чужие недобрые руки. Брюхатые почти наверняка же истолкуют их как воплощение истинного, но скрываемого «я» Фвонка и сочтут их явкой с повинной.

72) Йенс так и повадился ходить на чаёк. Чаще и чаще. Теперь и в будни по вечерам. Фвонк перестал запирать дверь, чтобы Йенс мог уходить-приходить как захочет. Обычно Йенс в основном молчит, цедит потихоньку свой чай, он переметнулся от «Утреннего детокса» к «Бодрости женщин». Иногда наблюдает, как Фвонк рисует, иногда они вместе смотрят телевизор, все подряд, кроме политики и экологии, главный принцип — чем глупее, тем лучше. Вот уже у них появилась любимая передача — игра «Total Wipeout». Когда английские толстопузы скатываются с огромных стеганых шаров строго в грязь, Йенс радостно хохочет.

«У тебя, Фвонк, я чувствую, что я — это я», — говорит он частенько.

Вот и я тоже, думает Фвонк. А как хотелось бы стать другим.

73) Как-то вечером, собираясь на чай, Йенс заметил в подвале деревянный ящик и, чувствуя себя у Фвонка как дома, прихватил его с собой наверх.

«Что это такое? — спрашивает он, водружая ящик на стол. — Выглядит интригующе, я не смог пройти мимо».

«Это конструктор, называется „Капла“, мы когда-то купили его для маленькой Терезы. Набор деревянных дощечек, выдумка одного голландца с большой бородой, как твоя, только настоящая».

Йенс пробует слово на вкус: «К-А-П-Л-А. И что с этой „Каплой“ делают?»

«Строят».

«Что строят?»

«Что хочешь. Дощечки сделаны так, что можно строить в любую сторону. Очень ловко придумано, кстати. Мы хотели развить в Терезе творческую жилку — такая была мысль. Иначе мы не стали бы покупать такой огромный набор. В этом ящике тысяча дощечек. Для нас в то время это было серьезное вложение средств, притом в игрушку. Мы мечтали, что Тереза будет строить потрясающие конструкции и мозг станет развиваться совершенно по-новому, возможно, она вырастет архитектором. Короче, выбросили на ветер немалую сумму. Теперь она разговаривает с собаками, как известно».