'Г'

Неожиданно лупцов услышал собачье повизгивание. Он привстал на цыпочки, заглянул за забор и увидел на дороге большого черного дога с серебристыми пятнами заразы на ляжках и боках. Собака была словно бы в чулках - лапы ее сплошь покрывала голубая плесень, и Лупцов подумал, что животное уже обречено, через несколько часов плесень сожрет пса и выйдет из собачьего нутра густым сочным снопом, как это случилось с его соседом.

Лупцов свистнул догу, и тот, повинуясь своей собачьей природе, бросился к человеку, навалился на калитку всей тяжестью своего мощного тела и открыл ее. Повизгивая от радости, а может, от появившейся надежды на спасение, черный пес завилял хвостом, заиграл литым бревноподобным туловищем, заходил кругами вокруг Лупцовав, а тот, испугавшись, запричитал:

- Только не прислоняйся ко мне. Только не прислоняйся. Вылечить я тебя все равно не смогу. - И в этот же момент он подумал, что собаку можно попробовать вымыть с мылом, а потом протереть какой-нибудь ядовитой гадостью.

Еще вечером прошлого дня в сенях Лупцов заприметил большую канистру. Как он и предполагал, в ней оказался бензин, и Лупцов, отыскав тряпку, хорошенько намочил ее бензином и принялся лечить собаку. Дог, словно понимая, чего от него хочет человек, вертел головой, стараясь встретиться со спасителем взглядом, но стоял спокойно и даже помогал Лупцову - подставлял то один бок, то другой, приподнимал нужную лапу и чвсто фыркал - запах бензина был ему неприятен.

- Ну вот, -закончив, сказал Лупцов и внимательно осмотрел собаку. Черная шерсть ее лоснилась от бензина, мощные мускулы подрагивали - видимо, тело чесалось, - а глаза смотрели на человека преданно и совсем по-человечески - с благодарностью.

- Здоровый ты какой, - удовлетворенно сказал Лупцов, выживешь, подружимся. - Пес радостно взвизгнул, и Лупцов погладил его по голове. - Как тебя звать? У такой собаки и имя должно быть значительным. Лорд? А может, Люцифер? - Пес ответил басистым лаем, и Лупцов подтвердил: - значит Люцифер.

В доме Люцифер освоился быстро: улегся на полу у дивана, положил морду на лапы и мгноывенно уснул. Видно много времени провел на ногах, по-звериному чувствуя, что приляг он хотя бы на несколько минут на мягкий голубой ковер, и ему уже не придется подняться, словно морская волна, захлестнет его серебристоголубая зараза, да и похоронит под собой.

Спал Люцифер крепко, шцмно вздыхая и повизгивая во сне то ли от кошмарных сновидений, а может, от еще более кошмарной действительности.

А тем временем Лупцов нашел в доме большую касмтрюлю и приготовил на паяльной лампе рисовую кашу. Половину он вылил в алюминиевую миску и поставил остывать - для собаки, а сам наелся до икоты и после этого решил пройтись, прогуляться до леса, посмотреть вблизи, что из себя представляют эти убийственные джунгли. Сытость благотворно повлияла на Лупцова, он даже повеселел. Страх перед неизвестной смертью несколько поблек и отошел на задний план. Лупцов убедился, что бороться с этой заразой можно, а значит, можно и приспособиться.

Люцифер проснулся, когда Лупцов снимал с гвоздя двустволку хозяина дома. Пес вопросительно посмотрел на человека, и тот сказал ему:

- Ты поешь. Со мной ходить не надо. Сиди дома. Ты же глупый, ткнешься мордой в эту гадость и все, помрешь. - Словно бы понимая человека, Люцифер подошел к миске с кашей, обнюхал ее и, громко чавкая, принялся есть. - Дома, - повторил Лупцов. Он нажал на рычажок, разломил ружье пополам и, к своему удовлетворению, обнаружил там два патрона. Ружье оказалось заряженным.

Даже привыкнув к голубому покрову, Лупцов был потрясен тем, что увидел в лесу. Глазам его предстала совершенно неземная картина. Лес стоял, не шелохнувшись, благодаря "шубам", расстояние между деревьями сильно сократилось, и в некоторых местах деревья совершенно сомкнулись, образовав сплошную стену. Сапоги Лупцова сантиметров на двадцать утопали в плесени, она чавкала под ногами, сочные стрелки ее глухо лопались, оставляя на голенищах мокрые маслянистые следы.

Лупцов долго бродил по опушке леса и любовался этими дикими, фантасмагорическими пейзажами. Он думал о том, что Иоанн ошибся или слишком уж переусердствовал в описании конца света. Все выглядело гораздо приличнее и без эфектных апокалипсических штучек с четырьмя всадниками и прочей ерундой. Это выглядело даже красиво, и все безобразное, все, что изуродовал человек, перестраивая мир на свой скудоумный лад, в считанные часы исчезло под этим удивительным покрывалом. Природа исправила все сама. Получилось и гигиенично, и живописно.