Г Е В Р А Л. Начало (СИ)

- Да провались оно всё! В таких условиях я не могу нормально работать! Я убираюсь обратно с вояками, как только прибудет второй корабль! - вопил хорошо уже знакомый всем ломающийся басок.

Второй голос, определить хозяина которого было сложнее, густым, с низкими нотами, шёпотом увещевал:

- Чарли, прошу вас, давайте не сейчас! Вернёмся к этому разговору завтра. Поверьте, у нас всё будет хорошо. Нужно только отдохнуть. Это лишь временные трудности, и они - сущий пустяк по сравнению с вашими возможностями, как крупного учёного, на этой планете.

Главный химик экспедиции, худой бородатый зануда, которому совсем недавно в полёте стукнуло тридцать пять, будто нарочно имея целью привлечь как можно больше внимания и перебудить максимум колонистов, продолжал громко канючить:

- Так и знал, что не стоило поддаваться на уговоры этих чинуш, даже несмотря на грант. Никакое обеспечение, даже пожизненное, не окупит мой исследовательский отдел в Гарвардс…

Терпение лопнуло намного быстрее, чем ожидал от себя Блейк.

- Ведущий научный сотрудник Уилсон, в чём причина устроенного вами шума в нерабочее время? - откинув пластиковую крышку индивидуального отсека, схватившись за поручни и подтянув, словно на турнике, переднюю часть тела наружу, стальным тоном сердито отчеканил генерал.

- Сэр, ситуация штатная - всё летит в чертям! - даже не сбавив тона, скривился Чарли Уилсон, в откровенно издевательской манере салютуя Блейку. Внутри у генерала от такой дерзости тут же начало закипать, но он привычно сдержался, лишь слегка побагровев. “Спокойно, это же всего лишь гражданская лабораторная крыса”, - осадил он сам себя.

Собеседником химика оказался итальянец, отлично сведущий в радиосвязи. Как его там… вроде Антонио Джей Ф., чёрт запомнишь. Ну точно, Антонио Джузеппе Федерико Барракиньо. Тридцать один год, но выглядит на порядок суровее и старше. Крупный сильный мужчина, широкоплечий, физически крепкий, с мощной челюстью, холодными серо-зелёными глазами и отпугивающим выражением лица, он внушал чуть больше уважения, чем остальные колонисты, вечно погружённые в свои, как генерал скептически их прозвал, “заоблачные вычисления”. Теперь в памяти Блейка отчётливо всплыло, что итальянец отслужил в пехоте, где был полевым связистом, и даже некоторое время участвовал в военных действиях (в тридцать шестом, что ли?), хотя отмечен никак не был.

- Что конкретно у вас взлетело и в каком направлении? - не повышая голос, но с угрожающими интонациями процедил генерал.

- Да так, просто какие-то умники моё оборудование и будущие реагенты оставили при разгрузке, считай, под открытым небом, - пожаловался Уилсон. - Нарушена герметичность двух контейнеров из пяти. И как мне теперь с ними работать? Это вообще-то даже не Земля, ребята. Там не то что всё отсыреет - теперь вообще можно отказаться от мысли…

- Отставить ор! - вращая глазами для острастки, рявкнул (злым шёпотом) генерал. - Этот вопрос не мог подождать до утра? Тут ваши коллеги, как вы могли заметить, отдыхают. Закройте рот и отвечайте: почему нельзя было решить это завтра, с полноценным докладом Берроузу или мне?

Барракиньо стоял рядом молча, опершись плечом о противоположную стенку модуля. В целом невозмутимо спокойный, не реагирующий улыбкой на лингвистические каламбуры военного, но на сжатых скулах поигрывают желваки. Генерал вдруг припомнил, как во время полёта итальянец пару-тройку раз успокаивал таких вот “бунтарей”. Что это у него, одарённость в сфере психологии и отмеченность искренним альтруизмом? Странный тип.

- И как вы планируете решить это, сэр? - обиженно, едва ли тише продолжал ныть учёный. - Вы понимаете хоть что-то в чистоте реактивов? Мне теперь всё равно хоть возвращайся на Землю!

- Вэ эн эс Уилсон! - пружинисто вскочив на ноги и прижавшись своим мощным лбом ко лбу голосистого парня, зашипел Блейк. - Если вы немедленно не заткнётесь, я выведу вас для беседы наружу! Без скафандра!

Чарли Уилсон наконец-то осознал всю серьёзность ситуации, побледнел и шокированно замолчал, уставившись на генерала с глупым видом. В экспедиции все уже успели усвоить: когда Авраам Блейк называет кого-то на манер авианосца, при помощи аббревиатуры, - дело и правда дрянь.

- Позвольте мне ещё раз поговорить с ним, сэр, - вдруг встрял итальянец. Его вкрадчивый голос, подкупающая манера говорить и абсолютная уверенность в каждом слове и впрямь действовали почти гипнотически, и генерал мог лишь гадать, почему в этот раз мятежный химик до сих пор не уснул на руках у старшего радиотехника. Встряхнув напоследок учёного, как ястреб мышь, старый вояка выпустил его из своих железных ручищ. Чарли, едва не опрокинувшись назад, прижался к дверце спальной кабины с затравленным видом. Взгляд его выражал испуганный протест.

- Все разговоры - после шести ноль-ноль, - холодно отрезал Блейк. - Нарушители дисциплины и режима будут иметь дело со мной лично.