G.O.G.R. (СИ)

Коля маялся в поезде уже, наверное, пятый день, а может и дольше. Из купе его не выпускали, в туалет водили под конвоем и под пистолетом, не позволяя даже смотреть по сторонам. Он не видел, день ли проносится за окнами поезда, или ночь, потому что окна были постоянно зашторены плотной тканью. Вот и потерял Николай счёт времени, словно настоящий узник, что годами, десятилетиями томится в темнице. Неужели – всё? У него нет никакого выхода, для него закрыта любая лазейка на свободу, которой он так гордился и кичился перед своими неудачливыми, судимыми дружками? Для «короля воров» сесть на нары – было равносильно смерти. Колю начала медленно, но верно прибирать к своим костлявым рукам коварная депрессия. Сидя на нижней полке, сверлимый тремя парами несмыкаемых зорких глаз, Николай с болью ощущал, как один за другим, гаснут в его душе светлые лучи надежды на спасение. Его ужасные конвоиры, вооружённые, одетые в чёрное, пугающе, нечеловечески одинаковые, резались в карты, ели гамбургеры, что-то болтали на английском языке. Но при этом не забывали наводить на Николая пушку каждый раз, стоит ему сделать хоть одно неудачное движение! Увидав у своего носа зияющее чёрное дуло, Николай забивался на полку с ногами и опускал голову, словно побитый пёс. В желудке капля за каплей скапливалась липкая трусость, что лежала тяжёлым комком и не давала ни действовать, ни думать… Поезд нёсся сквозь неизвестность… да, его везут на казнь! Забываясь иногда тяжёлым сном, Николай видел окровавленную плаху, палача в красном плаще и в маске, который заносит над его несчастной обречённой шеей громадный топор. А вон там, за плахой, в толпе бездушных зевак, возвышается над всем миром главный палач – Генрих Артерран, который берёт под козырёк эсэсовской фуражки и закатывается дьявольским смехом… Взмах топора – и Колина голова покатилась по доскам эшафота…

Николай проснулся в холодном поту и рывком сел, хватая разинутым ртом спёртый воздух. Железные колёса поезда мерно стучали на стыках рельс, вагон плавно качался. Купе наполнял приглушённый свет, плотно занавешенное окно казалось тёмным. Должно быть, сейчас – ночь… Коля украдкой повернул лицо и робко взглянул на своих конвоиров. Один – огромный и усатый – лежал на спине, на полке, соседней с Колиной, и сопел, положив ручищу на рукоять пистолета. Спит! Всё-таки, спит, значит – он не робот. Второй конвоир пристроился на верхней полке над первым и – тоже – лежал и сопел. Коля не видел только третьего, что расположился над ним. Возможно этот третий и караулит сейчас каждый Колин вздох и, если что – навернёт по голове тяжёлой рукой… Неужели всё, не выйти? Нет, Коля – «король воров», и он должен любой ценой остаться на свободе. Пускай даже его застрелят при попытке к бегству – он умрёт вольной птичкой!