G.O.G.R. (СИ)

Казаченко — послушный исполнитель приказов, избавил врача от наручников и отошёл в сторонку. Синицын, слушая фантастическую историю, даже забыл, что пишет протокол. Вместо того чтобы писать, покрывал бланк мелкими крестиками, ноликами, звёздочками и кучерявыми маляками. Пётр Иванович сидел, развесив уши, но потом — сжал в кулак свою прагматичность и выплюнул:

— Врёт!

— Не может он врать! — возразил Ежонков. — Я настроил его память на автоматическое считывание, а враньё — это процесс осознанный! А что он может осознавать, когда я заблокировал его сознание? Видите? Фашистские агенты ещё и не на такое способны! — торжествующе заключил гипнотизёр и осведомился у Недобежкина: — Ну, что, Васёк, теперь — уборщица?

Недобежкин переварил полученную информацию, коротко откашлялся, будто бы подавился, и с трудом произнёс:

— Н-нет, давай, лучше, Сидорова… А эти двое пускай по домам бредут, чёрт с ними!

Отпущенные на волю, врач и уборщица бодренько убрались на все четыре стороны. Они были так рады покинуть стены милиции, что не заметили часы, чей циферблат возвещал о полуночи. Пётр Иванович украдкой посмотрел в окно и увидел их, как они тянутся по пустынной улице в свете оранжевых фонарей.

Сидоров боялся гипноза, потому что боялся возвращаться туда, назад к тем чудищам, которые водили его по мрачным старым коридорам, и которые стёрли ему память, опасаясь, что Сидоров расскажет про них. Один раз он уже вернулся туда, в тот жуткий коридор и прошёл по нему до некой «комнаты страха». Нет, Сидоров больше не пойдёт туда…

— Ну, что, старлей, готов? — встрял во мрачные размышления Сидорова Ежонков. — Давай, садись поудобнее, и я тебя расколдую.

Сидоров хотел, было, возразить, но Недобежкин поддержал Ежонкова:

— Давай, Сидоров, садись. Я за тебя похлопочу — героя получишь.

Сидорову уже не нужен был тот «герой» — лишь бы от него все отвязались и отправили домой. Однако возразить начальнику сержант не мог, и поэтому нехотя переполз на тот стул, где когда-то сидел врач. Когда к нему подошёл Ежонков — Сидоров словно бы заснул, а потом — резко проснулся, потому что у него над ухом кто-то громко выкрикнул:

— Вопросы есть?

— Вопросов нет… — машинально ответил Сидоров и рывком распахнул глаза. Он был уже не в кабинете Вавёркина, а неизвестно, где и в полной, кромешной темноте. Сержант испугался, потому что не ожидал, что будет так темно, когда он откроет глаза. Сидоров даже подумал, что ослеп, потому что не видел собственных рук, поднося их к носу. Но внезапно прямо перед ним появилось световое пятно — такое, словно бы кто-то открыл дверь. Сидоров перестал глазеть на свои руки, а уставился на это пятно, и увидел, как там, в ореоле призрачного света, возникает человеческая фигура — высокая, прямая и немного худощавая.

— Вы кто? — изумлённо спросил Сидоров, не припоминая среди своих знакомых никого с подобной фигурой.

Человек не ответил, а только молча, вдвинулся из света в темноту. Его цепкие пальцы сомкнулись на предплечье сержанта и потащили его за собой.

— Эй, чувак, я никуда не пойду! — сержант попытался отбиться от незнакомца, но тот оказался силён, словно паровоз, и без особого труда вытащил Сидорова на свет.