G.O.G.R. (СИ)

Сержант втолкнул Батона в камеру и запер за ним дверь. Бандит выл что-то про «чёрную несправедливость» и «звериное обращение». «Кто бы говорил про „чёрную несправедливость“!» — подумал Сидоров и повернулся, чтобы идти назад, к Петру Ивановичу. Но тут увидел, как по коридору идёт незнакомый полный и усатый милиционер. Новенький, что ли? Сержант собирался, было, пройти мимо, но присмотрелся к его щекастому лицу. «Это не милиционер. Это — Додик! И усы у него — фальшивые!» — внезапная догадка, как молния, стукнула Сидорова. Вот, Додик подходит к камере Ужа и, не спеша, достаёт пистолет… Сидоров напрыгнул на киллера, как лев. Ногой выбил пистолет.

— Пётр Иванович, — закричал сержант, пытаясь заломить Додику руки. — Тут Додик в изоляторе!

Додик был очень силён. Он отшвырнул от себя Сидорова и помчался прочь. Сидоров вскочил на ноги и ринулся за ним. Тут из-за поворота показался Пётр Иванович и подставил Додику подножку. На полном скаку бандит врезался в пол. Он попытался встать, но Пётр Иванович навалился на него и достал наручники. Додик вырывался, старался сбросить с себя Серёгина. Ему уже почти удалось это сделать, бандит высвободил одну руку, но тут подоспел Сидоров. Сержант заломил эту руку за спину Додика, и на запястьях преступника закрылись наручники.

— Му-у-у! — ныл Додик, слабо ворочаясь лицом вниз. Его накладные усы отклеились и валялись рядом.

Пётр Иванович схватил бандита за скованные руки, Сидоров — за шиворот. Подняв Додика таким образом, милиционеры повели его в кабинет Петра Ивановича — допрашивать.

Додик был какой-то весь перепуганный. У него даже подбородок дрожал, будто бы он сейчас расплачется. Он прятал своё побледневшее лицо в воротник милицейской формы.

— Что такое, Додик? — осведомился Пётр Иванович. — Раскаялся, что ли?

Додик продолжал смотреть в пол и ныть своё «Му-у-у…». Как корова, которую ведут на скотобойню.

— Молчишь? А недавно ты хотел помочь следствию, — напомнил Пётр Иванович.

— Я — труп… — хныкнул Додик. — Мне больше некуда деваться. После того, как вы меня замели тогда, на хате, это был мой последний шанс выслужиться перед шефом. Я должен был Ужа завалить, а… вы меня опять… Теперь меня самого завалят. Му-у-у…

— Прекрати мычать, — поморщился Пётр Иванович. — Ты такой здоровенный, а трусливый, как парнокопытное какое-то… Лучше скажи, где Карпец и Синицын. Мы знаем, что их где-то в катакомбах держат. А ты знаешь, где именно, потому что ты сам их туда вёл.

Додик икнул. Или это он чихнул так? В общем, издал какой-то звук — и побледнел ещё больше.

— Му-у-у…

— В «слоник» хочешь? — припугнул Сидоров. — Сейчас устроим! — и сделал вид, что разыскивает в тумбочке противогаз для «слоника».

Угроза подействовала. Додик бросил мычание и сказал:

— Не надо «слоника» у меня — клаустрофо́бия.

— Не «фо́бия», а «фоби́я», — поправил Сидоров.

— Не надо «слоника», — повторил Додик. — Я, честное слово, не знаю, где они. Да, я их отводил, но только туда, до пещеры. А потом приходили какие-то люди. Тогда я уходил, потому что они меня прогоняли. Я и сам дальше, в саму пещеру, не ходил.

— И что это за люди такие? — спросил Пётр Иванович.

— Не знаю, — выдохнул Додик. — Может быть, Сумчатый знает. А я, знаете, сам в ауте…

Глава 62. Спелеологи-профессионалы

Пётр Иванович договорился с начальником райотдела, чтобы тот выделил двоих часовых — чтобы охраняли изолятор и днём, проверяя документы у всех, кто пытается туда зайти. Серёгин не хотел потерять таких ценных свидетелей, как Уж и Додик. Да и Батона жалко, вернее, его жену: она не виновата, что её муженёк — картёжник и бывший вор…

Пётр Иванович пригласил группу настоящих спелеологов, чтобы снова спуститься в катакомбы под домом Гарика. Их было четверо. Руководитель группы, которого звали Афанасий, сказал Серёгину по телефону, чтобы он ехал туда, к дому, а они подъедут сами.

Пётр Иванович и Сидоров на служебной машине отправились к дому Гарика. Погода, наверное, испортилась до следующей весны. Воздух был холодный, как в декабре месяце, часто шёл дождь, и даже какой-то мокрый снег.

— Надо обязательно брать этого Сумчатого, — говорил по дороге Пётр Иванович. — Он, наверное, сейчас затаился. Его, небось, предупредили, что мы собирались накрыть его на Поляне Сказок.

— Да, уж, — согласился Сидоров. — Мы пять часов там проторчали… И как мы теперь его достанем?

— Выбьем у Додика его адрес. Он брешет, про то, что не знает его.

Пётр Иванович свернул с улицы Университетской во двор и остановил «Самару». Спелеологи уже приехали. Во дворе стоял их микроавтобус. Серёгин понял, что это — они, потому что на микроавтобусе было наклеено изображение человека в каске с фонариком и девиз: «Нам покорятся пещеры!». Спелеологи оказались разного возраста. Афанасий был самый старший: ему было лет тридцать. Остальным — от восемнадцати до двадцати пяти. Среди них была одна девушка, по имени Юля.

— Надо сначала просветить его, — сказал Афанасий, принеся из микроавтобуса эхолот. — И составить примерную карту ходов.