G.O.G.R. (СИ)

Сумчатый затаился. Он безвылазно сидел в своём коттедже. Не выходил даже во двор. Льву Львовичу казалось, что теперь все люди на свете знают его в лицо. И если он высунет нос за бронированную дверь коттеджа — его сейчас же схватят. Сумчатый позвонил своей секретарше Лерочке и сказал, чтобы она говорила, что он болен всем, кто вздумает навестить его на работе. Лев Львович усилил охрану своего коттеджа. Купил ещё четырёх ротвейлеров — чтобы никто, ни один посторонний, не смог пролезть. Сделку с бензином Лев Львович отменил, потому что он даже не знал, на какой день её переносить. Поставщик, конечно, долго ругался, кричал, что «бензин — без сертификата», «ждать не может» и что «его нужно немедленно сбыть». Но для Сумчатого свобода была дороже. Хотя, какая свобода, когда видишь её только по телевизору? У Сумчатого были говорящие попугаи. Так вот, с ними Лев Львович и разговаривал в последние дни.

Лев Львович подошёл к телефону и принялся набирать номер. Набрав, Сумчатый стал ждать ответа. Но в трубке слышались только монотонные гудки. Тот, кому звонил Лев Львович, не подходил к телефону.

— Чёрт! — ругнулся Сумчатый, сбросил этот номер и стал набирать другой.

— Да! — раздражённо выкрикнули на том конце.

— Чеснок, — залепетал Сумчатый. — Привет, это я.

— Я узнал, — проворчал Чеснок. — Только ты умеешь так мямлить.

— Чеснок, ты не знаешь, где Утюг? — спросил Сумчатый, садясь в кресло. — Он не подходит к телефону.

— Я это уже заметил, — фыркнул Чеснок. — Я уже звонил ему вчера вечером и сегодня утром. Хотел обсудить план, как нам тебя спасти…

— Без меня — обсудить?! — перебил Сумчатый. — Я тебе покажу, как обсуждать что-либо без меня! Помнишь, Кашалот обещал тебе взорвать твои заправки?

— Да…

— Так вот, слушай сюда! — воскликнул Сумчатый (Чеснок старался держать трубку подальше от уха). — Я́ это сделаю, если ты ещё что-нибудь будешь «обсуждать» без меня!! Понял, Чеснок?!

— Остынь, — примирительно сказал Чеснок. — Мы же — друзья…

— Какой ты мне друг? — пискнул Сумчатый. — Продал меня ментам… Какой ты всё-таки, Чеснок, трусливый и жадный!

— Может, Утюга схватили? — выпалил Чеснок, не потому что так думал, а чтобы отвлечь Сумчатого от своей персоны.

Сумчатый вздрогнул.

— Ты что? — сдавленно просипел он. — Схватили?

— Подожди…

— Ну, вот, что вы наделали! — завопил Сумчатый. — Нас уже хватают! А я — следующий! И… Додик про Ужа не отчитался…

— Про Утюга — это я так, сказал, — серьёзно начал Чеснок. — А вот Додик, да. Скорее всего, его замели. Он всегда отчитывался. Слушай, я сейчас подъеду…

— А я тебя не пущу! — пискнул Сумчатый. — А вдруг ты ментов наведёшь?!

— Постой…

— Не пущу! — повторил Сумчатый и швырнул трубку.

Из другой комнаты прилетел большой пёстрый попугай, который как-то выбрался из клетки, и уселся на стол Сумчатого, сбросив бумаги.

— Дуррак! Дуррак! — скрипуче крикнул попугай. — Ты — дуррак!

— Кыш! — Сумчатый схватил статуэтку — мини-Венеру — и замахнулся на птицу, вскочив с кресла.

— Дуррак! — бросил попугай, как-то даже сочувственно. И ретировался, прежде чем мини- Венера обрушилась на то место, где он сидел.

— Чёртова курица! — заплакал Сумчатый. Конечно, ведь он разбил статуэтку и пробил вмятину в кедровой, отполированной до блеска, крышке стола.

Лев Львович смахнул с помятой столешницы осколки статуэтки, поднял скинутые птицей бумаги и уселся за стол, подумав, что ещё не всё так плохо, и ему удастся отсидеться.

— Дуррак! — возразил попугай. Теперь он сидел на люстре.

Глава 64. Подземный житель

Пойманный в пещере человек провёл ночь в изоляторе, в отдельной камере. Он стучал в дверь, кричал, чтобы его немедленно выпустили. И ещё и извинились перед ним. Однако при этом «подземный житель» категорически отказывался назвать даже своё имя. Поэтому пришлось продержать его до утра, а утром выяснять, кто он такой.

Когда Сидоров привёл задержанного из изолятора, он дёргался, вырываясь от него, и говорил, что «никто не имеет права хватать просто так».

Выглядел этот человек лет на тридцать. На макушке уже проглядывала лысина, спереди висело небольшое брюшко. Одет он был в серый костюм и френч, тоже серый.

— Мне не нравится этот стул! — заявил он, когда Сидоров попытался его усадить.

— Почему? — удивился Пётр Иванович. — Стул, как стул.

— Он в заусенцах! Я себе затяжек на брюках понаделаю!

Сидоров принёс ему другой стул.

— Устраивает?

— Можно было и получше найти! — фыркнул задержанный, усаживаясь.

— Как вас зовут? — спросил у него Пётр Иванович.

— Я не обязан вам говорить, ни как меня зовут, ни как я попал в пещеру — ничего не обязан. У меня есть право хранить молчание, — «подземный житель» сложил руки на груди, как Наполеон, и отвернулся от Серёгина.

— Наглый какой, а? — вздохнул Пётр Иванович. — Саня, приведи-ка Ужа, а то придётся с этим «диггером» до вечера возиться.

— Какого ужа? — запротестовал в свою очередь «диггер». — Я боюсь змей!

Не обращая внимания на эти его выкрики, Сидоров пошёл в изолятор за Ужом.

Уж глянул на сидящего на стуле «обитателя пещеры» один раз.

— Утюг, — бросил Уж. — Он с Сумчатым в одной шайке ползает.