GA 122 - Мистерии Библейской истории творения

Остановимся на том моменте, когда из совместного планетарного состояния выделяется солнечное, чтобы впредь извне посылать свои силы нашему земному планетарному телу. Будем помнить, что тогда же появилась возможность для возникновения в земном твердого — того, что мы теперь по состоянию вещества называем твердой материей. Это и будет тот момент эволюции, который имеет в виду Библия, Книга Бытия, в первых своих словах. Об этом состоянии говорит она. Мы отнюдь не должны соединять с этими первыми словами Книги Бытия то отвлеченное, то смутное представление, которое имеется в виду, когда в настоящее время произносят слова «в начале…» или «в начале начал». Это было бы представление несказанно бледное по сравнению с тем, что при этих словах восставало в душе древнееврейского мудреца. Вся сумма того, что можно представить себе в связи с этой возникшей из расщепления солнечного и земного бинарностью, — все то, что существовало в момент этого расщепления и разделилось именно надвое, все это должно предстать пред нашим духовным взором, если мы хотим верно понять смысл слова «Б'решит» — «в начале», «в начале начал». К тому же мы должны помнить, что духовные существа суть управители и руководители всего этого процесса развития на Сатурне, на Солнце и на Луне и что все, называемое нами элементами теплоты, воздуха и воды, есть лишь внешнее выражение, лишь одеяние этих духовных существ, которые, собственно, и составляют подлинную суть этого развития. И когда мы смотрим на состояние, возникшее при отделении солнечного от земного, и представляем себе это в картине, то и тогда мы должны сознавать, что в этой картине вещественные элементы воды, воздуха и огня суть лишь внешнее выражение деятельности Духа. Все это лишь проявление деятельной духовности, восходящей тремя предшествующими ступенями — Сатурна, Солнца и Луны — до описанного мною момента и достигшей к нему определенной степени развития своего бытия.

Итак, представим себе такой огромный мировой шар с действующими и переливающимися в нем водными, воздушными или газовыми и огненными элементами, который делится на два начала: солнечное и земное; но при этом будем помнить, что все, представляющееся нам элементарно–вещественным, есть лишь средство для выражения духовного. Представим себе, как из этого материального остова, сотканного из водного, воздушного и теплового элементов, глядят на нас лики духовных существ, живущих в этой мировой ткани и проявляющихся, открывающихся в этой стихии, с которой наша душа связывает представление о вещественном. Представим себе, что перед нами духовные существа, обращающие к нам свой лик и работающие с помощью теплоты, воздуха и воды над своей организацией духовно–душевной силой мировых тел. Представим себе эту картину!

Мы получаем картину элементарной оболочки, которую можно — употребляя грубое сравнение — уподобить раковине улитки; но оболочка эта состоит не из твердых веществ, как у раковины, а соткана — из тончайших водяных, воздушных и огненных элементов. Внутри нее мы представляем себе духовных существ, смотрящих на нас и открывающихся нам именно через эту оболочку. А сами же они есть — сила откровения — сила, которая из тайного сверхчувственного стремится стать явным.

Вызовите перед своей душой эту картину, которую я пытался набросать перед вами, это живое плетение духовного начала в веществе, и представьте себе ту внутреннюю душевную силу, которая вызывает плетение, организующую деятельность в веществе, позабыв на мгновение обо всем остальном: тогда вам предстанет то, что восставало в душе древнееврейского мудреца при звуках слова «Б'решит». Бэт, первая буква, вызывала представление о материальном плетении остова; Рэш, вторая буква, вызывала представление облика духовных сущностей, работающих внутри этого остова, а Шин — представление о той пробивной силе, напор которой направлен изнутри наружу[8].

Примерно таким путем мы приближаемся к принципу, лежащему в основе настоящего описания. И, постигая этот принцип, мы можем попутно ощутить дух этого языка, имевшего в себе нечто созидательное, о чем современный человек при своем отвлеченном языке не имеет никакого понятия.