GA 122 - Мистерии Библейской истории творения

Как, идя вниз от теплоты, мы приходим к газообразному, а от последнего — к водному, так, идя от теплоты вверх, мы приходим к свету, от света — к звукообразующему, к регулирующему химические процессы эфиру. И от водного мы можем опускаться еще ниже, к земному. Куда же мы придем, если поднимемся отзвукообразующего еще выше, к еще более тонкому эфиру, который также ушел вместе с haschamajim? Тогда мы встретимся с тем, что, так сказать, будучи самым тонким эфирным состоянием, живет в только что описанном звукообразующем, в регуляторе химизма. Если вы направите свой духовный слух на это последнее эфирное состояние, то вы, конечно, не услышите ничего из внешнего колебания воздуха, но вы услышите тон, который дифференцирует пространство, проникает его и упорядочивает материю, подобно тому как произведенный смычком на пластинке звук располагает пыль в хладниевы звуковые фигуры. И в это упорядочиваемое звуковым эфиром бытие изливается более высокое эфирное состояние. Этот высший, тончайший эфир таким же образом пронизывает звуковой эфир, как мысль пронизывает произносимый нашими устами звук, превращая его в слово. Обратите особенное ваше внимание на то, что превращает звук в осмысленное слово, тогда вы получите представление о том, что живет и движется в звуковом эфире в качестве высшего, тончайшего эфира, космически пронизывая его, давая смысл устроительному мировому звуку: о пронизывающем пространство Слове, которое изливается в звуковой эфир и которое в то же время есть источник жизни, сама истинная, всюду переливающаяся и ткущая мировую ткань жизнь. Таким образом, то, что ушло вместе с haschamajim из ha'arez и стало солнечным, отделенным от низшего и земного, от tohu wabohu, — это такая стихия, которая может внешне возвещать о себе как свет. Но за этим светом стоит нечто духовно–звуконосное, а за этим последним, космический глас. Поэтому мы можем сказать: в высиживающей теплоте изживается лишь низшее духовное Элохимов, вроде того, как наши страсти изживаются в низинах нашей души. Высшее же духовное Элохимов ушло вместе с haschamajim; оно живет в свете, в звукообразующем эфире, в духовно–речевом, в космическом Слове. Все то, что перешло в это солнечное, может теперь только извне вливаться в tohu wabohu.

Попытаемся теперь образно представить себе все то, что витало перед душой древнееврейского мудреца при словах ha'arez и haschamajim. То, что там обособилось как духовно–светоносное, звукообразующее, речеобразующее, словообразующее, — как оно воздействовало, когда воссияло вновь? Оно воздействовало как глаголющий из солнечной стихии свет; как свет, за которым стоит космический глас. Итак, представим себе все связанное с tohu wabohu — полный мрак, переливание стихий тепловой, газовой, водной, — представим себе все это как находящееся в беспросветном мраке. И затем мы представляем себе, как извне, деяниями Элохимов, благодаря творческому Слову, этой высшей эфирной сущности, лежащей в основе всего, в tohu wabohu излучается свет и вместе со светом изливается сила, содержащаяся в Слове. Как же обозначить то, что здесь происходит? Нельзя это обозначить лучше, нежели следующими словами: существа, перенесшие вместе с haschamajim свое высшее к эфирному, возвращали свой гласящий свет из мирового пространства этому tohu wabohu. Этим охарактеризован смысл монументальных слов: «И боги сказали: да будет Свет! И стал свет там, где была тьма, в tohu wabohu». Вот вам картина, которая витала перед древнееврейским мудрецом.

Таким образом, мы должны представлять себе существо Элохимов распростертым на весь Космос, который есть как бы их телесность: бытие стихий, выраженное в tohu wabohu, есть низшее отображение их телесности; тепловая стихия — более высокое; haschamajim же — образ их высшего духовного; оно обособилось и теперь извне творчески воздействует на tohu wabohu и руководит его становлением.