GA 275. Искусство в свете мудрости мистерий

Сегодняшнее ясновидение должно возникать так, что оно наступает как нечто третье; как нечто, не являющееся ни идущим снаружи любвеобильным захватом физического тела, ни идущим изнутри довольствованием этим физическим телом. Как то, что живет внутри и может довольствоваться нашим телом, пронизывая его изнутри, так и то, что внешним образом может вторгаться в наше тело снаружи, — и то, и другое должны выйти из тела; и то, и другое, — для появления сегодняшнего ясновидениея, — должны, в пределах инкарнации между рождением и смертью, — быть связаны с телом лишь настолько, чтобы ни изнутри, ни снаружи не довольствоваться любовно кровью и нервами; нет, необходимо сохранять связь с телом при чистом отказе от такого самонаслаждения или самолюбования. Несмотря на это, связь с телом, безусловно, должна иметь место, ибо иначе это означало бы смерть. Человек должен оставаться связанным с телом, которое принадлежит ему в физической инкарнации на Земле, оставаться связанным с этим телом посредством тех членов, которые в некотором роде далеко, или, по крайней мере, относительно далеко отстоят от деятельности крови и нервной деятельности. Должно произойти высвобождение от деятельности крови и нервов.

Если человек больше не испытывает самонаслаждения ни внутренне, на путях, приводящих к его органам чувств, ни, проникая в себя снаружи вплоть до своих органов чувств, если человек как бы в состоянии поддерживать связь с самим собой, как изнутри, так и снаружи, поддерживать так, что он действительно может живо охватить в себе то, что для физической жизни является символом смерти, если он может связать себя с тем, что представляет собой заявку на физическую смерть, — тогда он достигает рассматриваемого состояния. Ибо на физиологическом уровне мы умираем, в сущности, потому, что мы способны развивать в себе костную систему. Если мы в состоянии охватить то, что удивительное предчувствие в народе ощущает как символ смерти, то есть, костный остов, скелет, охватить то, что как костная система так далеко отстоит от кровеносной и нервной систем, тогда мы подходим к тому, что является более высоким в сравнении с пифическим и пророческим ясновидением, тогда мы подходим к тому, что мы можем назвать духовнонаучным ясновидением.

В этом духовнонаучном ясновидении мы уже больше не захватываем часть человеческой природы, но мы охватываем всего человека в целом. И, в сущности, безразлично, охватываем ли мы его изнутри или снаружи, ибо этот вид ясновидения уже не может быть наслаждением. Это уже не рафинированное наслаждение, но приобщение к божественно–духовным силам Вселенной. Оно идентично отождествлению с миром, единству с миром, оно больше не является переживанием человека и того, что приписывается человеку, оно является сопереживанием деяний существ высших иерархий, истинным выходом из самонаслаждения и самолюбования. И как наши мысли становятся членами нашей души, так должен и человек как мысль стать членом высших иерархий. Дать себя помыслить, дать себя почувствовать, дать себя воспринять высшим иерархиям — вот принцип духовнонаучного ясновидения. Стать приемлемым, не приемля себя.

Итак, относительно сказанного мною, я хотел бы пожелать, чтобы это по–настоящему стало предметом ваших дальнейших медитаций, ибо изложенное мною сегодня могло бы пробудить во всех вас многое, многое; это могло бы послужить ко всё более дальнему, далеко идущему проникновению в сущностный импульс нашего духовнонаучного течения. В эти дни часто шла речь о том, насколько серьёзным должно быть это проникновение в наше духовнонаучное течение. В рамках нашего духовнонаучного течения является не просто желаемым, но, я бы сказал, должно быть желаемым, — благодаря чему снова могло бы осуществиться нечто, — чтобы как можно больше людей приняли бы решение: в соответствие с жизнью размышлять над этой троякой формой постижения высших миров, для того, чтобы возникали всё более и более ясные понятия о том, чего же мы все, в сущности, хотим, о том, что может быть с легкостью перепутано с тем, обладать чем удобнее, гораздо удобнее.