GA 283. Сущность музыкального переживания тона в человеке

Еще и в послеатлантическое время человек вначале переживал при восприятий квинт, что в этих квинтах живут божественные существа. И лишь позднее, когда в музыке появилась терция, большая и малая терция, тогда наступило то, что музыкальное как бы погрузилось в человеческое сердце, и человек при своем музыкальном переживании не чувствовал себя уже более витающим вовне. В эпоху же квинты человек при музыкальном переживании оказывался душой еще coвceм вовне, вне себя самого. С наступлением же эпохи терции, которая, как вы знаете, наступила сравнительно поздно, человек при музыкальной переживании стал ощущать себя в себе самом. Он принимает музыкальное в свою телесность. Он вплетает музыкальное в свою телесность. Поэтому вместо с восприятием терции наступает различение между мажором и минором и начинают переживать с одной стороны, то, что может быть пережито при мажоре, а с другой — то, что может быть пережито при миноре. С возникновением терций, с приходом мажора и минора музыкальное переживание связывает себя то с человеческим повышенным радостным настроением, то с подавленным, печальным, мучительным, то есть с тем настроениями, которые человек переживает, будучи носителем своего физического и эфирного тел. Человек как бы забирает из космоса свое переживание Вселенной и связывает себя самого со своим переживанием мира. В древние времена он имел свое важнейшее переживание мира таким, что оно освобождало его душевное; так что он мог сказать: мир музыкальных топов извлекает мое Я и мое астральное тело из моего физического и эфирного тел. Я сплетаю мое земное существование с божественно–духовным миром, и образы музыкальных тонов звучат, как нечто такое, на крыльях чего Боги несутся через Вселенную, движут ее и я переживаю это, когда я воспринимаю музыкальные тона. Это происходило вo времена, которые я позволю себе назвать эпохой квинты, а в еще более сильной степени во времена септимы.

На этом частном примере, относящееся к определенной области, вы видите, как космическое переживание спускается к человеку, и как космос внедряется в человека. И когда мы возвращаемся к древним временам, то мы должны искать главные переживания человека в сверхчувственном; а затем приходит время, когда человек как(если можно так выразиться) чувственно–земное явление уже должен быть принят во внимание при описании важнейших мировых событий.

Это происходит в то время, которое наступает после того, как совершилось передача мыслей от Духов формы к Началам. Это выражается также и в том, что прежняя эпоха квинт, которая существовало до этой передачи, переходит в эпоху терции, в эпоху переживания мажора и минора.

Но особенно интересным будет, если мы обратимся к рассмотрению этих переживаний в еще более ранние времена, чем атлантические, — во времена человеческого земного развития, исчезающие в седом прошлом, но которые мы можем все же лицезреть с помощью сверхчувственного видения. Мы приходим тогда к периоду, который описан мною в «Тайноведении» как Лемурийский период. В то времена человек вообще не мог воспринимать музыкального так, чтобы он был в состоянии внутри одной октавы осознать какой–либо интервал; мы приходим к тем временам, в которые человек мог воспринимать интервал лишь тогда, когда этот интервал выходил за предел октавы.

Так, например:

Рисунок 1

Так что человек воспринимал лишь этот интервал «С» — «d», т. е. «d» следующей октавы. Таким образом, в Лемурийский период мы имеем такое музыкальное переживание, которое никак не может иметь места при слушании интервалов в пределах одной лишь октавы, но интервал должен выйти за пределы октавы до следующего тона соседней октавы, а затем и за пределы её вплоть до следующего тона дальнейшей октавы. И тогда человек переживает нечто такое, для чего трудно найти наименование. Но можно составить себе об этом некоторое представление, если сказать себе следующее: человек переживает секунду ближайшей октавы и терцию второй, следующей октавы. Он переживает некий род объективной терции, — причем две терции: большую и малую. Но, конечно, та терция, которую он переживает, не есть терция, в нашем понимании. Но, поскольку тогда человек мог переживать такие интервалы, которые для нас теперь таковы, что мы их называем, — прима одной октавы, секунда следующей и терция еще следующей октавы, то этот человек древности воспринимал их как некий род объективного мажора и объективного минора. Это были не пережитые внутри себя мажор и минор, но мажор и минор, воспринимавшиеся как выражение душевных переживаний Богов. Люди Лемурийского периода переживали, — нельзя сказать: свои радости и страдания, ликование и уныние, — но надо сказать: люди переживали тогда в этих интервалах, через эти особенные музыкальные ощущения, будучи совсем вне себя самих, — космические, ликующие клики Богов и космические жалобные возгласы.