Габриель Конрой

Гэбриель внимательно поглядел на китайца; он был последним, кто разговаривал с его пропавшей женой. А Фе бросил на Гэбриеля ответный взор; лицо его решительно ничего не выражало, если не считать легчайшего, чуть приметного изумления, какое можно наблюдать в глазах новорожденного младенца. Этот феномен, вызвавший у Гэбриеля в памяти ребеночка миссис Уэлч, как видно, заинтересовал его. Впрочем, на несколько беглых и неопределенных вопросов, которые он задал, А Фе дал столь же неопределенные ответы. Артур поднялся, теряя последнее терпение. Юрист Максуэлл смахнул улыбку с лица. Беседа была закончена.

Артур и Максуэлл друг за другом спустились по узкой лесенке. Гэбриель уже собрался было последовать за ними и увести с собой А Фе, но в этот момент, оглянувшись, вдруг увидел, как по лицу китайца, словно мгновенная судорога, прошло выражение вполне осмысленного интереса к окружающему. Почти с непостижимой, устрашающей ловкостью А Фе разом подмигнул Гэбриелю обоими глазами, закивал головой и так громко защелкал пальцами правой руки, словно вывернул их все из суставов для этой надобности. Гэбриель глядел на него, открыв рот от изумления.

— Все в полядке! — сказал А Фе, не сводя глаз с Гэбриеля.

— Что в порядке? — спросил Гэбриель.

— Все в полядке! Понимай? Она говоли: «Все в полядке».

— Кто она? — спросил в сильной тревоге Гэбриель.

— Твой суплюга. Понимай? Миси Конлой! Тебя люби холосо. Понимай? И мой тебя люби холосо! Понимай? Миси Конлой говоли: «Все в полядке!» Твоя шалифа знай?

— Что еще за шалифа? — спросил Гэбриель.

— Шалиф! Плеступник сильно вешай!

— Ты хочешь сказать, шериф? — степенно поправил его Гэбриель.

— Угу! Шалиф! Шалиф знай! Плеступник вешай! Ух, сильно вешай! Тебя не вешай! Нет! Понимай? Она говоли: «Тебя не вешай».

— Понимаю, — задумчиво сказал Гэбриель.

— Она говоли, — продолжал А Фе все с той же непостижимой быстротой речи, — ты много болтай. Она говоли: я много болтай. Она говоли: Максуэлл много болтай. Все много болтай. Она говоли, не надо много болтай. Она говоли, мало болтай. Она говоли, лот заклой. Понимай? Она говоли: после болтай, и все в полядке. Понимай?

— А где же она? Где ее найти? — спросил Гэбриель.

А Фе вернулся к прежней каменной бесстрастности. Простой вопрос Гэбриеля — словно он провел влажной губкой по исписанной грифельной доске — стер с лица китайца даже малейшие следы только что игравшей на нем мысли. Поглядев в глаза собеседнику недвижным отсутствующим взглядом, он принялся тянуть вниз свои длинные рукава, пока не прикрыл ими пальцы с покрытыми лаком ногтями, после чего, скрестив руки на восточный манер, покорно застыл в ожидании, пока Гэбриель опомнится и придет в себя.

— Послушай, — сказал Гэбриель как можно более убедительно. — Тебе это все равно, а мне ты окажешь огромную услугу, если только ты скажешь, где найти Жюли, то есть миссис Конрой. Я знаю, ты поклоняешься кумирам из камня и дерева и христианское милосердие тебе чуждо. Но я взываю к тебе как брат к брату — истые люди везде братья, каков бы ни был цвет их кожи, — и говорю: открой мне, где эта женщина, моя жена, соединенная со мной таинством брака. Взываю к тебе, как с собрату-язычнику, и говорю: вообрази, что она мой кумир, и открой мне, где она!

На лице китайца заиграла задумчиво-грустная простодушная улыбка, как если бы он внимал доносящейся откуда-то издалека непонятной ему мелодии. Потом он сказал ласково и доброжелательно, но уходя в сторону от темы разговора:

— Мой твоя не понимай, амеликанец! Мой лубаска стилай! Двенадцать лубаска — полтола доллала!

5. ДЕЛО НЕИЗВЕСТНОГО, ИМЕНУЮЩЕГО СЕБЯ ГЭБРИЕЛЕМ КОНРОЕМ, И НЕИЗВЕСТНОЙ, ИМЕНУЮЩЕЙ СЕБЯ ЖЮЛИ КОНРОЙ. СУДИТ СУДЬЯ БУМПОЙНТЕР

День начала процесса был выдающимся днем в жизни Гнилой Лощины. Задолго до десяти часов не только зал суда, но даже и коридоры заново отремонтированного судебного здания были заполнены любопытными. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что суть дела была уже всеми основательно позабыта. Волновало собравшихся другое. То, что на процесс прибыли из Сакраменто некоторые прославленные политические деятели; что обвиняемого будет защищать один из самых модных санфранцисских адвокатов, потребовавший за свое выступление не то пятьдесят, не то сто тысяч долларов; что иск потерпевшей стороны будет поддерживать знаменитый полковник Старботтл из Сискью; что прения сторон неминуемо выльются в жестокую словесную схватку, а в дальнейшем — дай-то бог! — и в смертоносную дуэль; что ожидаются скандальные разоблачения, затрагивающие некоторых лиц самого высокого ранга; вдобавок, почему-то считалось, что, поскольку полковник Старботтл южанин по происхождению, а мистер Пуанзет — северянин, в ходе их соперничества должны будут так или иначе всплыть более широкие разногласия, отражающие взаимоотношения северной и южной части страны.