Габсбурги. Власть над миром

Неудивительно, что первыми шагами цивилизаторской миссии Габсбургов на Балканах стало санитарное законодательство и введение санитарного контроля. Новые власти Боснии-Герцеговины, поставленные министерством финансов, потребовали от всех повитух, зубных врачей, хирургов и ветеринаров предъявить дипломы, признаваемые в Австро-Венгрии, и большинство из них просто лишилось работы. Чиновники также обязали проституток регистрироваться и регулярно проходить медицинский осмотр. Впрочем, скоро выяснилось, что боснийцы физически вполне здоровы, а венерические заболевания среди них распространены примерно в той же степени, что и в империи Габсбургов. Габсбургские врачи не сдавались и все-таки выявили у мусульманского населения Боснии совершенно новый вид сифилиса (под названием škrljevo), а у мусульманских женщин — сужение таза, объясняющееся, предположительно, передвижением на четвереньках. Колониальные и цивилизаторские предприятия часто начинаются с выявления женских особенностей[531].

В Османской империи мусульмане, католики и православные по-разному облагались налогами и имели отдельные суды. Габсбургские власти углубили эту сегрегацию. В Австро-Венгрии переписи населения определяли национальность человека по родному языку, но в Боснии-Герцеговине критерием стало вероисповедание. Причина была очевидна. Лингвисты уже определили, что в Боснии-Герцеговине, Сербии, Черногории и Восточной Хорватии преобладает южнославянский штокавский диалект. Крупный сербский ученый Вук Караджич пошел дальше и назвал этот диалект сербским — отсюда название его знаменитой статьи «Сербы все и всюду» (1849). Политики в Белграде полагали, что все южные славяне — босняки, хорваты, далматы и словенцы — это сербы или их ближайшие родственники, и планировали создать для них всех единое государство, Великую Сербию. Данные переписи населения Боснии-Герцеговины, из которых следовало бы, что большинство говорит там на штокавском (или сербском) диалекте, могли бы стать для этих политиков важным козырем.

По данным переписи 1879 г., ни одна из религиозных групп не была в Боснии-Герцеговине абсолютным большинством: 500 000 человек записались православными, 200 000 католиками и 450 000 мусульманами. Каждая из этих групп имела единоверцев за границей: это были православные сербы в Сербии, хорваты-католики в Хорватии и мусульмане повсюду на Балканах. Существовала опасность, что Босния-Герцеговина разделится на части или что там вспыхнет гражданская война, причем у каждой из сторон будет поддержка извне. При этом с самого начала габсбургская администрация считала наиболее серьезной угрозу со стороны Сербии. Как заметил один министр финансов, сербы не успокоятся, пока не получат полный контроль над провинцией и не изгонят оттуда всех мусульман[532].

Политика Габсбургов в Боснии-Герцеговине опиралась на два принципа. Первый — это экономическая модернизация, которая, как надеялись в Вене, цивилизует провинцию и разрядит там межконфессиональную напряженность. В 1888 г. кронпринц Рудольф комментировал свой визит в Боснию так: «Наша миссия здесь — нести на Восток западную культуру»[533]. В итоге в провинции возникали школы, больницы, технические училища и новые производства: добыча угля и железа, выращивание и переработка табака, изготовление бумаги из местной древесины. Самое грандиозное достижение габсбургской администрации — более 1000 км построенных тут железных дорог. На Северо-Боснийской линии, проложенной через гористую местность к востоку от Сараево, насчитывалось 99 тоннелей и 30 металлических мостов на протяжении всего 160 км. Так называемая «боснийская узкая колея» (760 мм) стала впоследствии международным стандартом и использовалась по всей Европе, а также в Конго и Аргентине.

Второй принцип — создание боснийской идентичности, объединяющей разные конфессии, но он неизменно проводился лишь отчасти. Губернаторы провинции поощряли в архитектуре боснийский стиль — смесь сецессиона и «неомавританских» мотивов. Примечательнее всего тут то, что арабский дворец Альгамбра в Гранаде послужил образцом для новой ратуши Сараево с ее ажурной резьбой по камню, подковообразными арками и восточными орнаментами в витражах. Тем временем хранители Национального музея (Zemaljski Muzej) приступили к созданию новой истории Боснии, доказывая, что в Средние века существовала особая боснийская религиозная традиция — не католическая и не православная, а восходившая к ереси богомилов. По этой теории боснийские землевладельцы-мусульмане были потомками знатных богомилов, принявших ислам. Археологические находки, опровергавшие их версию, музейные кураторы уничтожали или прятали[534].