Гадалка

— Чтобы провести время в компании очаровательной женщины, которая занимает мои мысли п-последнее время. Такой ответ вас устроит? — Юрий Валентинович немного раздраженно посмотрел на неё.

Понятно, он из той породы мужчин, которые не любят, когда ими командуют. Однако нужно показать, что и она знает себе цену…

И он эту цену тоже знает…

Наталья тряхнула волосами, словно выкидывая противную мысль из головы. Почему-то эта мысль была озвучена голосом Петра.

— Этот штамп вы словно взяли из какого-то дешевого бульварного романа. Но ладно, сделаем вид, что я поверила. Может, расскажете немного о себе? Или вы хотите послушать меня? Хотя, судя по вашей осведомленности, вы и так всё обо мне знаете.

— Зачем вы так говорите? — у Юрия дернулась щека. — Я… я, в самом деле, много думал о вас.

— Юрий Валентинович, мы с вами оба взрослые люди. У меня есть сын, которому тринадцать лет, есть небольшое дело, благодаря которому я заглядываю в души людей и вижу их природу. Я видела много пакости и грязи, так что теперь не верю в романтику и благородные позывы.

Дворник снова привлек внимание Тараева. Наталья видела на его лице борьбу — встать и уйти, или пересилить себя и досидеть с этой колючей особой. Она решила сбавить обороты.

— Не обижайтесь, Юрий Валентинович. Но я действительно перестала верить в чудеса. Да и вы тоже, когда начинали карабкаться наверх, очень много пережили. Вы же из Казани уехали не просто так.

Тараев дернулся, будто под стул провели двести двадцать вольт и неожиданно подключили. Некрасивое лицо скривилось, как у человека, который первый раз пробует лимон.

— Вы это тоже видели?

— Да, не только вы один умеете собирать информацию. Однако вам не о чем беспокоиться, я видела лишь этот момент, остальное скрыто за семью печатями. Да и не до прошлого мне было, я смотрела в ваше будущее.

Программист опустил напряженные плечи. Чуть заметно выдохнул. Наталья покривила душой, но она и так слишком много сказала. Зато теперь он не соврет о своем прошлом — мало ли что она ещё могла увидеть.

— Да, я из Казани. Воспитывался в детском доме, родителей своих не помню, так что подхожу под определение «сирота казанская», — горько усмехнулся Тараев. — С детства интересовался техникой, а когда бывший воспитанник детского дома, а тогда «новый русский» Шабаев подарил детскому дому десяток компьютеров от компании «Миникоп»… В общем, я изучил ту старенькую модель от и до, чуть ли не спал возле неё. Пока другие играли, я изучал компьютерные языки, до сих пор иногда снятся Паскаль и Бейсик. Возле компьютера меня и заметил наш физкультурник Кириллыч. Светлая ему память.

— Он умер?

— Да, как-то на пробежке с другими ребятами сел на скамеечку на стадионе и уснул. Навсегда. Но в то время я уже работал с его другом и одноклассником Сергеем Валерьевичем Потаповым. Вместе мы открыли маленькую фирму по полиграфическим услугам. За несколько лет более-менее расширились, наняли ещё нескольких ребят, основали компьютерный магазин и попали в поле зрения тех людей, которые любят вкусно пожрать, но не любят работать.

Наталье пришел на ум Антон Валерьевич, бывший бригадир тех, кто «любит вкусно пожрать, но не любит работать». Раскрутился он не плохо, а после «отошел от дел» и особенно не высовывался. Она попыталась вспомнить того человека, который к ней подходил в ресторане и снова тщетно. Лицо казалось смазанным, словно на картине, попавшей в воду.

Тараев замолчал на несколько секунд. Официантка Катя поставила перед ними два белых блюда, в центре которых возвышалась причудливая фантазия повара. Креветки были столь огромны, что походили на круассаны. Листочки красного цикория лежали лепестками розы, словно их выдернули из утреннего букета и положили на тарелки.

— Сначала брали немного и пару раз даже защищали от других бандитов. Хотя, может быть, они сами и организовывали эти постановки. Потом же захотели забрать наш бизнес себе. Представляете? Шесть лет работать и отдать всё просто так. Лишь потому, что кому-то захотелось больше денег. Это всё равно, что отдать своего ребенка чужому дяде.

Теперь пришла пора вздрагивать Наталье. Она чуть не подавилась зеленым лепестком рукколы. Он про это тоже знает? Неужели он знает о ней всё? Она потянулась за бокалом минералки, украдкой поглядывая на программиста, но Юрий смотрел в окно, словно там проносилась его прошлая жизнь.

— Пришлось срочно продавать свое детище и бежать из Казани. Увы, мой компаньон замешкался… Но я успел вывезти его семью и сейчас они работают вместе со мной. Его дочь Ильсия даже руководит одним из отделов.

Наталья видела в его воспоминаниях, как четыре человека морозной декабрьским вечером выезжали из Казани в тентованном полуприцепе за паллетами с ламинатом. Как они три часа тряслись по ухабам, и Юрий пытался укрыть пальто черноволосую женщину и двух девочек. Тогда одна из них была не старше Сережки. Наталья уже чуть иначе взглянула на программиста. Не такой уж он и сухарь, каким хочет казаться.

— Вы молодец, что не оставили их. А в Москве начали всё с нуля?