Гадалка

В ответ тишина. Лишь послышался прыжок Мурлока, который выбежал на голос хозяйки. Вечно голодный кот тут же полез оставлять свою шерсть на колготках Натальи. Женщина заглянула на кухню — на столе не было бардака, который они оставили после посиделок. Тарелки вымыты, стол блистал чистотой.

Наталья на цыпочках подошла к двери сына и услышала легкое клацанье клавиш. Сережка не спал. Она постучалась, но никто не ответил. Так было раньше, когда он сидел в наушниках, возможно, сейчас тоже сражается на просторах виртуальной реальности. Наталья толкнула дверь.

— Сереж, ты почему ещё не спишь? — окликнула она сына, который и в самом деле был в черных наушниках на белобрысой голове.

Сережка вздрогнул от звука голоса, обернулся на мать и снял наушники.

— Мам, я тебя ждал. Решил немного убить время в вирте. Что случилось у Ирины?

— Ты знаешь, Сереж. Я хочу сказать, что очень люблю тебя, — Наталья села на краешек кровати.

— Я тоже люблю тебя, мам. Прости за мои слова. Ты и в самом деле старалась ради меня, — Сережка говорил, не поднимая глаз от пола.

Наталья не выдержала, подошла и обняла его. Он же прижался щекой к её боку. Как делал это раньше, когда пугался чего-то и подбегал к маме-защитнице. Как делал это, когда обнимал её и с губ срывался детский лепет о том, что он очень сильно любит мамочку и ни за что никому её не отдаст. Как делал это, когда радовался хорошим отметкам в школе…

Как перестал это делать совсем недавно, год или два назад. Когда принял для себя решение стать взрослым. В такие моменты дети начинают стесняться выражать публично свои эмоции по отношению к родителям. Вернее, выражать позитивные эмоции, негативные же сыпались незаметно для детей.

— Сереж, ты знаешь, что твой отец собирается забрать тебя у меня?

— Да, он говорил мне об этом.

Сережка не поднимал глаз. Его голос снова начал звучать глухо.

— А что ты думаешь? Ты хочешь к нему?

— Вряд ли. На кого же я тебя оставлю.

Наталья прижала его сильнее. На экране монитора качался компьютерный лес, закатное небо наливалось густой алой краской. Сбоку выскочило небольшое окошечко и раздалось агуканье, какое выдает «аська». «Сообщение от Гиневры» — гласило это окошечко.

— Так что там у Ирины? — торопливо спросил Сережка, когда увидел сообщение.

— У неё парня убили, Мишку.

Наталья сказала это и снова почувствовала, как глазам стало горячо. Слишком уж много она стала последнее время плакать. Это плохо, нужно прекращать. Её надо быть сильной, надо быть холодной, как лед, чтобы справиться со всеми невзгодами и жить дальше.

— Ого, ничего себе. Жалко её. Она хорошая девчонка, — Сережка оторвался от матери и косился на экран, где подергивалось окошечко с надписью.

— Да, жалко. Но ничего не поделаешь — судьба так распорядилась. А кто такая эта Гиневра? Знакомая?

Сережка смутился и чуть покраснел. Ладонь Натальи взъерошила мягкие волосы.

— Ну да, играем вместе, переписываемся.

— Ладно. Долго не засиживайся, а то утром не встанешь.

— Мам, так выходной же завтра.

— Уже сегодня, — Наталья посмотрела на часы. — Но всё равно. Ты же не хочешь его проспать?

— Нет, я ещё чуть-чуть посижу и лягу. Не волнуйся, утром проснусь нормально.

Наталья чмокнула сына в макушку и оставила его наедине с компьютерными монстрами и сообщениями от Гиневры. Зря Дмитрий говорил о том, что сыну нужно общение с девочками — сын общается, пусть и через экран монитора. А потом и вовсе начнет встречаться, дарить цветы, влюбляться и разочаровываться. Сражаться за них не только на виртуальных просторах.

Сражаться? Мишка тоже попробовал сражаться за честь девушки, а она даже заявление не хочет написать. Наталья не исключала того, что её запугали, но жизнь человека… неужели для неё это ничего не значит?

Слишком поздно звонить сейчас? А завтра она может и не решиться. Нет, она взяла мобильный телефон и, выбрав вызываемого абонента, нажала на сенсорный экран.

— Алло, — ответил раздраженный голос. — Слушаю.

— Доброй ночи, Михаил Ефремович. Это вас Снежана Королёва беспокоит.

— Слушаю, — снова отрывисто выплюнул собеседник.

— Извините, что так поздно вас беспокою. У меня к вам дело.

— Да?

— Его нельзя обсуждать по телефону, — замялась Наталья.

— Завтра в девять, возле твоего офиса, — после этого раздался щелчок отключения связи.

Наталья легла спать. Столько всего сегодня случилось, что она уснула, даже не донеся головы до подушки.

Утром же она поднялась ни свет, ни заря. Она и не помнила — когда последний раз просыпалась так рано в воскресенье, но дело не терпело отлагательств и, ровно в девять утра, гадалка сидела в черном «Лексусе» генерал-майора Колесова.

— Позавчера, в районе улицы Советской армии трое подонков убили одного моего хорошего знакомого. Судя по всему, их могут отпустить с условным сроком. У меня к вам просьба — сделайте, пожалуйста, так, чтобы они получили своё, — Наталья смотрела на крючковатый нос мужчины.

— Их будут судить. Они получат то, что заслужили, — буркнул Колесов. — Мне-то какая радость лезть в это дело?