Гадина Петровна (СИ)

«Я живу словно в забытьи. Я ничего не помню, и те краткие моменты, когда меня вдруг настигает память, оборачиваются кошмаром. Я жалею, как я жалею, что осталась здесь, думая, что благополучие будет длиться вечно. Они называют меня безумной ведьмой. Разум почти оставил меня. Леонард давно покинул, а последние годы еще и опасался моего состояния. Дети не хотят меня навещать, запирают в отдельной комнате, отдавая под присмотр двум молчаливым охранницам. Я читаю свои записки и плачу. Половину листков я сожгла в камине в приступе отчаяния. Меня мучает совесть за Володю, за все то, что я наворотила в этом мире. Я заперта в этом теле, разуме, мире. Все вокруг ненастоящее. Остается радоваться, что в моей жизни была хотя бы настоящая любовь».

— Мда, — сказала Ровена, дочитывая последние строки. — Печально. Но, маразм тебя мог настигнуть в любом из миров, подруга, — сказала она, обращаясь к листку.

— Фрээээн! — крикнула она. — Кофе занеси. Что там за записка у тебя? И за Теофилем пошли, скажи, что я его жду.

— Хорошо, уже бегу. Это вот вам. — Фрэн выложила прямоугольный конвертик с подносика для писем на стол. — Духами пахнет, мурскими.

Ровена принюхалась: конверт благоухал терпким парфюмом. Где же она встречала этот аромат?

— Ну все давай, шагай. А, стой. — Она одернула горничную, когда та уже была в дверях. — Что такое «Иггдрасиль» или кто такой?

— Что-то знакомое, — Фрэн наклонила голову в белом чепце к плечу, пытаясь вспомнить. — А! Ой, а зачем вам это?

— Что «это» такое?

— Между нами говоря, это такая трава особая. Когда женщина и мужчина ну, как это сказать, любят друг друга, а детей не хотят, то женщина после встречи заваривает такую травку. Но вам-то с принцем это не надобно же, правда? Вам-то деток побольше нужно нарожать! Аурусбург ждет!

— Все, иди за кофе и советником. Я не для себя спрашивала вообще. Для подруги.

Зачем старая Ровена сообщила мне про контрацептивную траву? Нужно еще у Теофиля спросить, Фрэн ерунды смолотит — глазом не моргнёт.

Она вышла вслед за Фрэн и выглянула за дверь. Дефорт инструктировал новую смену у ее покоев.

— Дефорт, на секундочку, ко мне зайдите.

Тот зашел вслед за принцессой и остановился в дверях.

— Капитан, что такое «иггдрасиль»?

Тот недоуменно пожал плечами.

— Впервые слышу, ваше высочество.

— Как там наш молодой и бравый начинающий цареубийца?

Дефорт слегка улыбнулся:

— Да уже бодр и весел, рвется в бой. Я его по мелочам отправляю с поручениями.

— Так, а не лучше ли его назад в Фэй отослать?

— Сопротивляется. Никуда от вас не хочет.

— Ох, уж эти мальчишки!

Принцесса покачала головой, словно сама была не юной девушкой, а умудренной годами женщиной.

— Смотрите, капитан, шутки шутками, а если он что-то выкинет еще: голову — с плеч, — взгляд ее посуровел. — Свободны.

Она вынула из приятно пахнущего конверта сложенную вчетверо записку. Мелкими буквами с огромными завитками было написано:

'Дорогая принцесса! Если Вы во время нашего танца испытали хоть малейшую долю того же умопомрачительного волнения, что и я, прошу, не сочтите за наглость, и ответьте на это письмо. Приглашаю Вас на прогулку в любое удобное время. С нетерпением жду ответа.

p. s. Вложите письмо с решением в раскрытую книгу, что держит статуя у входа в королевский парк.

Отныне и навек утонувший в ваших глазах Лорд П.'

Глава 16. Смертоносная булавка

Оказывается, советнику тоже иногда приходилось с трудом подбирать слова. Теофиль стоял перед Ровеной с весьма сосредоточенным лицом и мучительно формулировал предложения.

— Ну что случилось, Теофиль? Север? Враги напали?

— Да помилуют нас небеса, надеюсь до этого не дойдет. У нас… эээ…очень щекотливая ситуация.

Принцесса подняла одну бровь.

— Неужели в этом мире есть что-то, что для вас может показаться щекотливым? В чем вопрос?