Гадюка Баскервилей

Затем, улучив момент, когда великий сыщик увлекся обсуждением премиальных, Андрей напомнил товарищу, чтобы тот подробно записывал все, что увидит и пересылал письма на Бейкер-стрит.

– Только не вздумай, как в ОРД[44] писать: «Несмотря на комплекс оперативных мероприятий… задания, поставленные лицам, находящимся на связи… не представилось возможным»… Ну и прочую чушь. Нам конечный результат нужен – взять Мориарти. И, пожалуйста, не лезь сам в болота. Это только танки, да КамАЗы грязи не боятся, а мы нужны Родине живыми. Вляпаешься в какое-нибудь дерьмо – в век не отмоемся. Усек?

– Да ты чего, Андрюха? В первый раз, что ли? – обиделся Дукалис, задумчиво почесывая за ухом похрюкивающего от удовольствия сэра Лерсона. – Если что, он у меня вроде «Орбита» – защищает зубы с утра до вечера. Съел – и порядок!

* * *

Дукалис и сопровождающий его сэр Лерсон остались в отеле, дабы не бросать без присмотра наследника Баскервилей. Последнее, что перед уходом донеслось до ушей уходящих Холмса и Ларина, – истошные вопли сэра Генри, начавшего вновь скорбеть по безвременно утраченному штиблету. Из этих стенаний становилось ясно: что не удалось местным воришкам лишить благородного Баскервиля его собственности, с успехом сделал сэр Лерсон. Оказывается, он умудрился в буквальном смысле этого слова сожрать пресловутый ботинок, пока клиенты обсуждали с великим сыщиком вопросы гонорара последнего.

Холмс решил не возвращаться в номер, его благоразумному примеру последовал и Ларин. Уже через полчаса они без приключений добрались до Бейкер-стрит, где убедились в отсутствии настоящего доктора Уотсона, который, очевидно, пошел с визитами к очередным тяжелым больным.

Холмс некоторое время безуспешно рылся в своей картотеке, пытаясь по просьбе Андрея найти какую-нибудь информацию о лидерах «шотландских». Потом, отчаявшись, пообещал гостю, что-нибудь разыскать позднее и схватился за свою скрипку, из которой вскоре полился душераздирающий мотив старинной шотландской баллады про болотного дьявола: «Call me with you – I’ll came back across angree nights…»[45] При этом великий сыщик еще умудрялся тихонько подпевать себе под нос о том, как чудовище, вылезая из своего логова, обещает вернуться, чтобы «сделать день короче». Эта гадюка грозилась достать жертву везде, даже если та попытается рисовать в небе звезды и (Ларин не успевал на слух перевести все слова) что-то сотворит с мечтами…

Только Холмсу не суждено было допеть песню о местном терминаторе. Раздался звон оконных стекол, в комнату влетел какой-то предмет. Взрыв, яркая вспышка, клубы дыма… Кто-то истошно закричал на улице: «Пожа-ар»!..[46]

Ларин едва успел присесть за огромное кресло, чтобы укрыться от возможных осколков, как услышал твердый голос великого сыщика:

– Не смейте, Энди! Они только и ждут, чтобы мы бросились к спрятанным в стенах сейфам извлекать оттуда свои секретные бумаги. Так всегда поступают люди в подобных ситуациях. Но мы на зло врагам не сделаем этого! Вставай, проклятьем заклейменный!..

Дальнейших указаний Андрей услышать не успел, так как очередным взрывом Холмса смело к дверям и великий сыщик кубарем покатился вниз по лестнице, а затем, не теряя скорости, вывалился через входную дверь на крыльцо дома, у которого затормозил, наткнувшись на приплясывающего на мостовой Уотсона.

– Ага! – обрадовался доктор, от которого щедро несло виски. – Я знал, что вы поступите именно согласно вашему замечательному методу! А ну-ка, покажите, какие документы вы захватили с собой! Банзай!

И Уотсон кинул очередной взрывпакет вдоль улицы, где тот со страшным грохотом сдетонировал, заглушая хрипы злоумышленника, в горло которого мертвой хваткой вцепился великий сыщик.

– Говорите, доктор, кто вас научил этому?! Говорите, кто-о-о?! – Холмс яростно орал и тряс своего летописца. – Кто это придумал?..

– Вы-ы, сэ-эр-р… – прохрипел перепуганный Уотсон, пытаясь отодрать от собственной шеи руки сыщика…

* * *

Ларину, выскочившему вслед за Холмсом на улицу, с трудом удалось предотвратить казавшееся неизбежным смертоубийство и затем заставить обоих разгоряченных джентльменов вернуться в квартиру. По дороге уже втроем они извлекли из камина забившуюся туда миссис Хадсон. Старушка была так перепугана, что не могла это сделать самостоятельно и лишь всуе поминала всякую нечисть.

Затем Уотсону был учинен допрос с пристрастием. Несчастный террорист не запирался и поведал, каким образом ему в голову пришла мысль «пошутить». Оказывается, едва доктор, решив похмелиться, вышел на улицу, как к нему подошел неизвестный высокий худощавый джентльмен в темном плаще и предложил соединить капиталы, чтобы купить бутылку. «Макс», – представился он. Уотсон охотно согласился. Потихоньку разговорившись, доктор начал рассказывать о подвигах Холмса, подогреваемый подхалимскими восклицаниями вроде «Да ну?!» и «Не может быть!». Услышав историю о скандале в Богемии, Макс и вовсе не поверил, предложив поспорить, что всё – проделки «черного PR», а сам гениальный сыщик обязательно бросится к сейфу при криках: «Пожар!»