Гадюка Баскервилей

Андрей еще раз улыбнулся и извлек из кармана портативный диктофон, позаимствованный на днях у знакомого журналиста, приходившего в «убойный» отдел получить информацию. Правда, информация оказалась тогда для акулы пера неподъемной, в результате чего пришлось договариваться с дежурным вытрезвителя и отправлять спецтранспортом слабочувственное тело домой. Диктофон же ожидал в кармане оперативника возвращения настойчивого корреспондента.

– Так вы знаете, что это такое?.. – Ларин с удовлетворением заметил, как глаза Мориарти округлились, а длинные узловатые пальцы непроизвольно потянулись к чуду техники. – Будешь сидеть. Я сказал!

– Я все расскажу, только отпустите меня! – заканючил «профессор». – Это все Степлтон. Это он хотел, чтобы вас посадили!.. Я помогу вам вернуться… Честное благородное сло…

Но закончить свою мысль лидер девонширских не успел: почти неслышно из-за шума водопада хлопнул одинокий выстрел. Пуля, попав в глаз, снесла на выходе задержанному полголовы и толкнула тело со скалы в бездну.

Ларин не стал ждать очередного выстрела, а кинулся к каменной стене, дабы не повторить последний полет Мориарти. Не менее расторопным оказался и сыщик, живо бросивший блокнот на землю и последовавший примеру оперативника.

– Все, Шерлок, уходим!..

Но очередной выстрел, грохнувший откуда-то сверху, заставил обоих вжаться в холодный камень…

Когда Уотсон, сумевший освободиться от своей пациентки, добрался до водопада, то обнаружил лишь записку великого сыщика: «Дорогой мой Уотсон! Я пишу эти строки только благодаря любезности Мориарти»…

* * *

Что же касается обитателей Девоншира, то они ничего не знали об альпийских событиях, а потому продолжали мирно заниматься своими делами.

Дукалис, отрабатывая версию о киллере, скрывающемся в трясине, снова отправился к наблюдательному мистеру Френкленду, чтобы воспользоваться его подзорной трубой и воспользоваться ценными наблюдениями прошлых дней. Дабы не оставлять без присмотра Генри и Лерсона, он взял обоих сэров с собой к их явному удовольствию.

В этот раз владелец трубы был гораздо более приветлив, чем во время первой встречи. Он радостно сообщил, что видел на болоте каторжника.

– Нет-нет, посмотрите-ка сами! – потребовал мистер Френкленд, подталкивая плохо понимающего быструю английскую речь Дукалиса к трубе. – Во-он там, у гранитных столбов!

Оперативник взглянул в указанном направлении. Сквозь клочья тумана, окутывавшего окрестности, в кустах неподалеку от груды каменей, невесть откуда появившихся в здешних местах, можно было увидеть странную фигуру скрывающегося там человека.

Решив, что с одним-то злодеем при помощи бульдога и пистолета справиться можно всяко, Дукалис, поблагодарив радушного хозяина, потрусил вниз по лестнице. По дороге к нему присоединился и Генри, уже окончательно соскучившийся в девонширской глуши. Сэр Лерсон не разделял намерений бегать по трясине, а предпочел бы довольствоваться куском мяса поближе к камину. Тем не менее он мужественно поковылял следом, лишь ворча и обиженно похрюкивая.

Вдруг со стороны, куда направлялись оперативник в сопровождении обоих сэров, раздался жуткий вой, заставляющий похолодеть всех добропорядочных христиан, услышавших этот звук.

Дукалис и Генри, услышав завывание, на какое-то время, похолодев, остановились. Сэр Лерсон, наоборот, пришел в благодушное настроение и живо припустил в нужном направлении, отчего бульдожьи брыли развевались по ветру, словно белье, вывешенное для просушки на свежий воздух, обнажая капкан влажно-белых клыков.

– Генри! Заходи слева! – крикнул Дукалис длинноногому Баскервилю, в глубине души надеясь, что этот сэр в результате окажется подальше от незнакомца, к которому стремительно несся Лерсон.

Добровольный помощник не заставил себя упрашивать и живо сменил направление под аккомпанемент ужасающего воя с болота, а оперативник последовал за собакой. Каково же было расстройство Дукалиса, когда, домчавшись до заветных камней, он обнаружил там только бульдога! Сэр Лерсон, напрочь забыв о необходимости погони, обхватил передними лапами здоровенную мостолыжку, невесть каким образом очутившуюся в этих безлюдных местах, и старательно сдирал с нее остатки мяса. Анатолий хотел высказать бессовестной животине все, что думает о ее деловых качествах, но не успел: со стороны, откуда должен был появиться молодой Баскервиль, раздались крики. Мысленно плюнув на безответственного пожирателя мяса, Дукалис бросился в нужном направлении и, пробежав пару десятков метров меж гранитных обломков, наткнулся на клубок из двух тел, нижним из которых оказался сэр Генри.

Верхнее тело, обряженное в лохмотья, вцепившись в несчастного англо-канадца, истошно вопило о необходимости вора сидеть в тюрьме и одновременно нещадно трясло противника за шиворот. Самым ужасным было, что крики раздавались на русском языке и перемежались выражениями, которых нет ни в школьных, ни в институтских словарях.

– …Ты понял, …ля, что тебе сказано?!.. а!.. ть!.. Должен сидеть!.. ть!.. ть!.. Сам… ля!.. Без ансам-бля!..