Гадюкинский мост

В бою стараться действовать осторожно, мёртвым всё равно, а вот хоронить их живым придется. Захвата противником пленных, оружия и боевой техники не допускать, немцы и так первыми штурмгевер изобрели и, бог знает, что ещё, получив трофеи, изобрести смогут… Не забывать, что мы прикрываем эвакуацию госпиталя и обеспечиваем тем свою легализацию – и не более того. Продержаться нам надо не более суток. Далее, что бы не произошло – уходим на восток. В случае моей гибели или ранения командование принимает гвардии лейтенант Петренко. Подбитую технику обязательно сжечь, уцелевший личный состав эвакуируется на КамАЗах, лишние боеприпасы в таком случае либо взорвать, либо утопить в болоте. Бронежилеты, шлемы, вооружение средства связи, тела погибших – всё выносить и вывозить до последнего. Всё всем ясно?

– Так точно!

– Вот и хорошо. Действуем. Бугаев, Севастьянов, распределить время дежурств и назначить наблюдателей на гребень, обеспечить их средствами наблюдения. Наблюдатели и первое отделение, при выдвижении пешим порядком – вести себя максимально осторожно, не забывать, что за вами наблюдает противник. Саша, на своей высотке размещение ячеек и сектора обстрела назначишь сам. Периодически поглядывай на высоту за спиной и в сторону деревни, ни на кого не рассчитывай.

– Есть.

– Выполняй, нечего тянуть. И так времени много потеряли. Егоров, тебя это тоже касается.

Егоров, отделение которого уже размещалось по боевой машине, кивнул. Парой секунд позже за спиной рыкнул заводящийся двигатель.

Шла моя седьмая жизнь, и я был полон решимости её отстоять. Между делом в ходе разговора нарисовалась еще одна ошибка, которая мною ранее в расчет не принималась.

ОШИБКА. Любые знания и умения личного состава – это серьёзный ресурс командира подразделения, преступно которых не знать и не уметь воспользоваться, если к тому имеются такие возможности.

* * *

Чтобы не подавать дурной пример молодёжи, помахать лопатой, копая себе ячейку, я не побрезговал. При всем искушении в моей ситуации действовать методом тыка, нащупывая очередной правильный вариант своей простреленной головой, мне было очень страшно, с устроителей данного мероприятия при появлении скуки станется прекратить эксперимент или в лучшем случае внести изменения в действия противника. В последнем случае в очередной раз наблюдать переброс из-за отсутствия у взвода или у меня лично окопов при огневом налете артиллерии противника мне вовсе не улыбалось.

К моменту появления красноармейцев на высоте 43,1 ячейку для стрельбы с колена я уже вырыл, так что повод чуть передохнуть, понаблюдав за ними в бинокль, пришелся весьма кстати. Наблюдение не вдохновляло, в прошлый раз выдвижение дозора госпиталем прошло мимо моего внимания, иначе бы я несостоявшимся предкам всё сразу же высказал. И, как я понадеялся вскоре, хоть в этот раз обязательно выскажу.

Первое, что обращало на себя внимание при этом выдвижении, это многострадальная полуторка, вылетевшая на вершину прямо как революционный броневик на площадь перед Зимним дворцом. С неё только красным флагом не махали. Далее из машины десантировался личный состав, который был застроен и примерно в течение пятнадцати минут – с активной жестикуляцией ораторов – проинструктирован. Далее эти трое деятелей погрузились в машину, после чего «газик» дунул в нашем направлении прямо по переднему скату.

Сказать, что я стал несколько напряжен и начал даже немного настраиваться на неконструктивное русло разговора, значит, ничего не сказать. Особенно после того, как полуторка выскочила на высотку к Бугаеву и десантировавшиеся из неё типы, а именно – знакомый политрук в очках-велосипедах, особист и статный мужчина в хромовых сапогах, тёмных галифе, защитной гимнастерке и замотанной белой повязкой головой под пилоткой, вывалили на гребень и начали рассматривать противоположный берег, передавая друг другу бинокль. Были замечены явные попытки расспрашивать замаскировавшегося в кустах дозорного и вытащить на гребень представившегося прибывшим, но оставшегося на заднем скате Бугаева.

В итоге старший сержант всё же не подчинился и, состорожничав воспользоваться радиостанцией, остался один на один с попыткой самоназначенной комиссии его застроить. Основную роль в выволочке играл тот самый статный мужчина, видимо, офицер из находившихся в госпитале легкораненых, возомнивший себя если не вторым Суворовым, то Кутузовым под Бородино точно. Только барабана под задницей не хватает, да и глаз после наблюдаемых его действий по уму стоило бы выбить[41].

– Мда, а я надеялся встречи с такими суворовыми избежать… Оказывается, долго уворачивался.

Копавший ячейку недалеко от меня Якунин, тоже понаблюдавший за развитием событий в свой бинокль, бросил на командира сочувственный взгляд. Я в расстройстве озвучил впечатления вслух.