Гадюкинский мост

ОШИБКА. Не были приняты меры по демаскировке моей засады действиями наблюдаемых врагом подразделений. Если поразмыслить, открытое рытье окопов на высоте 43,1 даже без маразматических действий товарища подполковника наводило на мысль, что у реки кто-то есть. Боевые машины враг мог и не предположить, а вот замаскированные огневые сооружения запросто. В конце концов, мы находились в ареале «Линии Сталина», и противнику про это было известно.

Вообще грамотный инструктаж на послезнании в принципе мог снять и проблему подполковника Кривошеева, если не доводить с ним до личного конфликта, однако я даже сейчас плохо представлял, как наладить с таким человеком вменяемый диалог на практике, не подорвавшись на таком минном поле, и это требовалось обдумать.

ОШИБКА. Налет немецкой авиации в полном смысле слова застал меня врасплох. К отражению воздушной атаки я был не готов, как были не готовы и мои подчиненные. Да, благодаря любопытству личного состава, вовремя сообразившего, что делать, «лаптежники» не раскатали технику всухую, но это не утешает. Заподозрить неладное, на фоне полного отсутствия каких-либо действий со стороны противника после уничтожения отправленного в обход мотоциклетного взвода, я был просто обязан. Запрос средств поддержки у старшего начальника в данной схеме не просто весьма логичен, он неизбежен.

В ходе самого налёта выяснилось, что БМД-4М вообще-то неплохое средство противовоздушной обороны, по крайней мере, касательно Ju-87, что, если разобраться, неудивительно, поскольку самый эффективный способ борьбы с пикировщиками – метод «подвода трассы».

А вот «Корд» на БТР-Д, пожалуй, малоэффективен. Бросали немцы с высоты от километра до пятисот метров, эффективная наклонная дальность крупнокалиберного пулемета около двух километров, в зенит – еще меньше, лента всего лишь сорок патронов, для оценки дальности до цели есть только оптика, времени ее считать нет, а скорость цели вообще не просчитываема. Соответственно, коли у тебя яйца не как шарики от подшипника, ты неизбежно откроешь огонь по пикировщику с минимальными шансами на его поражение, а когда он будет максимально уязвим – перед сбросом и при выводе, как раз подойдет к концу лента. Что и произошло.

По уму БТР-Д после появления пикировщиков следовало в сторону, на опушку леса отогнать, с инструктажем вести огонь по самолетам противника после сброса бомб, в ходе их вывода из пикирования и набора высоты – когда они потеряют скорость, манёвр и будут максимально для пулемета уязвимы.

А вот БМД следовало на ход поставить, то, что они встретили пикировщики огнем с места, было просто преступной моей ошибкой, что Егоров во втором их заходе и доказал. Какие бы точные «лапти» не были, правильно оценить параметры движения на земле танка, находясь в пикирующем самолете, это непростое занятие, и как бы, не именно поэтому фрицы разработали свои пушечные юнкерсы.

Пожалуй, с авиацией всё. Перейдем к танкам.

ОШИБКА. Безусловно, практически одновременное появление танков за рекой и самолетов над головой изрядно осложнило мне пространство для манёвра и время на принятие решения, однако это не повод совершать ошибки. Если обдумать ситуацию, Егорову следовало отдать приказ либо уйти к деревне, чтобы пожечь немецкие танки поочередно, выскакивая из-за домов, либо уйти в лес, чтобы выстрелами противотанковых ракет с опушки сделать то же самое.

Оптимальным вариантом явно была деревня, я же инстинктивно испугался, что в этом случае сократившие дистанцию немецкие танки сумеют подловить выскакивающий из-за изб егоровский картонный броненосец, а вот движущуюся к опорному пункту с большой скоростью машину поразить уже не смогут. В результате чего выяснилось, что высококлассный наводчик вполне компенсирует отсутствие систем управления огнем, по крайней мере частично. Нахальная агрессивность Егорова, решившего попутно пострелять по танкам, еще больше усугубила последствия моей ошибки.

Далее все было, в общем, предсказуемо. Хотя нет. Да, вариант отойти с высоты и встать в оборону по опушке был вполне приемлем, если признать, что после потери машин и при артиллерийской поддержке у противника высоты мне было не удержать. Однако, кто мешал немцам перенести артогонь и на опушку, накапливаясь под прикрытием берега и высот? В этом случае, сказав А, нужно было бы говорить и Б. Отходить к КамАЗам и уезжать на восток, бросив госпиталь на произвол судьбы.

На это у меня не хватило совести, и я «включил волю», что чуть позже привело к тому же варианту, но с куда более серьезными последствиями, включая туда и упавший мне под ноги артиллерийский снаряд, вызвавший очередную перезагрузку.

В этой связи, пожалуй, стоит пополнить мысленно составленную методичку.

3.13. Боевые машины со стабилизацией вооружения должны вести борьбу с авиацией противника преимущественно с ходу. С нестабилизированным вооружением – с места, тщательно перед этим замаскировавшись и своевременно меняя позиции после обнаружения.