Гагаи том 1

По-разному восприняли эту затею крутоярцы. Одни всячески поддерживали, помогали ямы рыть, ставить столбы. Иные же скептически щурились, мол, нашли куда деньги убивать.

— Лучше бы дорогу в поселок проложили, — говорил Лаврентий Толмачев. — В распутицу черт ногу сломит на тех колдобинах, а мы, смертные, и подавно.

— Век прожили без этого самого электричества, — вторили ему, особенно пожилые.

Но дело застопорилось. Электростанция не разрешила подключиться к сети.

На тот случай Громов прикатил. Дошло до него, что крутоярцы занялись электрификацией. Решил сам посмотреть. Что, если увлеклись и забросили подготовку к севу? Председатель новый, неопытный, чего доброго, дров наломает.

Вошел в правление, а там галдеж. Обсели мужики Игната, шумят:

— Допрежь разузнать надо было!

— Пустил на ветер денежки-то наши!

— Какие денежки?! — кричал Игнат. — Почти задаром линию провели.

— А что с того? Без толку маячат те столбы перед глазами.

— Сколько труда положили! Лучше бы его земле отдать.

— Вот это верные слова! — воскликнул Громов и двинулся от порога. Обошел собравшихся, поздоровался с каждым, — Посевная на носу. О хлебе надо думать.

— Не хлебом единым жив человек, — возразил Игнат.

Громов нахмурился.

— Ты мне, Игнат Прохорович, баки не забивай, — сказал недружелюбно. — Эту премудрость и без тебя постиг. Говорю о том, что болит.

— Можно подумать, что нам оно не болит, — отозвался Игнат. — В этой посевной, Артем Иванович, жизнь наша.

Игната избрали колхозники своим председателем сразу же после того, как Холодов ушел возглавлять политотдел, созданный при Алеевской машинно-тракторной станции. И не ошиблись. Помимо того, что знает, Игнат землю, как самого себя, еще и хитринка в нем гнездится, без которой никак нельзя вести хозяйство.

Окунулся Игнат в дела с головой. Днем — хозяйственные хлопоты, ночами — над книжками корпит. Грамотишка-то у него лишь та, что в ликбезе получил. Берет у Елены задания и учится. Политграмоту штудирует, историю. Газеты перечитывает от первого до последнего слова.

И внешне изменился Игнат. Видать, новое положение обязывало. Подтянутей стал, бороду подстригает, в разговоре нет-нет и книжное словцо вставит. Однако, где надо, сереньким прикинется.

Нынче он сразу сообразил, с чем Громов пожаловал. Совсем недавно в райкоме был разнос тем председателям, которые отвлекаются от подготовки к весне. Потому Игнат и сориентировался, какой тактики ему придерживаться. У них тоже еще не все сделано. И тем не менее, он счел возможным сказать:

— Днями, Артем Иванович, сбирался докладывать. Заканчиваем работы. — Повернулся к Ивану Пыжову: — Так, Авдеевич?

— Точно.

— Остаются кое-какие мелочи, — продолжал Игнат. — Управимся.

Это заявление не было ни бахвальством, ни очковтирательством.

Впереди еще достаточно времени, чтобы встретить посевную во всеоружии. Игнат уверен, что так оно и будет.

— Смотри, — предостерег Громов, — весной никакие оправдания не будут приниматься во внимание. — И тут же удивился: — Как это вы успели сработать на два фронта?

— Сработали, — сказал Игнат. — Да только, выходит, напрасно пупы надрывали. Начальник электростанции отказался давать нам энергию. Уломал бы его? А? — с надеждой взглянул на Громова.

Артем присвистнул:

— Вот оно что... тут, братцы, и я бессилен. На его стороне закон. Он бережет государственную собственность.

— А мы что, не государственные? — спросил Иван Пыжов. — Другого сорту, или как? Что ж нам, всю жизнь в потемках проводить?

— Не сразу Москва строилась, — отозвался Артем. — Погодите малость. Все будет.

— Будет вам и белка, будет и свисток?

— Угу, — закивал Громов. — Не верите? — Обвел взглядом присутствующих.

— Так семнадцать годов прошло! — возбужденно воскликнул Игнат. — Днепрогэс построили! А мы только и того, что заменили лучины да жировики гасом.

— Только ли? — сощурился Громов.

Семен Акольцев взволнованно слушал этот разговор. Для него секретарь райкома был чуть ли не сверхъестественным существом. И вдруг ему так прекословят... К тому же явно несправедливо умаляют то, что сделано. Особенно дядька Иван. Ведь такой путь прошли! Сломили сопротивление кулачества. По всей стране утвердились колхозы. Победил социализм. У них, в Крутом Яру, тоже на каждом шагу проглядывает то новое, что родилось в жизни. Как же можно не замечать этого?! И Семен не выдержал:

— Не путайте, дядька Иван, грешное с праведным.

И тут же смутился, умолк.

— Ну-ка, ну-ка, — подбодрил его Громов. — Растолкуй товарищу его заблуждения.

— Электричество нам, товарищ секретарь, во как нужно, — провел Семен рукой по шее. — Тут я с ним согласен, — осмелел Семен. — А вот то, что совершили, тоже надо видеть. Я так понимаю.

— Правильно понимаешь, — сказал Громов.

— И не забывать, что социализм есть Советская власть плюс электрификация всей страны, — вставил Игнат.

— Формулу заучил, — кивнул Громов, — верно, к тому идем. Да только и с возможностями нужно считаться.

— Мне черт с ним, с тем светом, — ворчал Иван. — Детишков жалко. Портют глаза над книжками, при том окаянном светильнике уроки делаючи. Угорают. Наши ведь. Смена...