Гагара

А когда заснул, попал на какое-то очень странное собрание. Явное попадание в прошлые века. Огромная зала. Вместо потолка прозрачный купол, сквозь который проглядывают звезды. Все присутствующие в белых одеждах. Лица вроде и знакомые, а не узнать никого. Смотрят на него так пристально, что шевельнуться страшно. А один, с лавровым венком на голове, странно так, не разжимая губ, одними глазами вопрошает:

«Ты „за“ или „против“ бессмертия?»

Митька молчит, тупит взгляд. Тогда вопрос ставится по-другому:

«Хотел бы жить вечно?»

«Не-а!» – качает головой Митька.

Все куда-то исчезают. А он парит в звездном пространстве. Мимо пролетает уродливая старуха с косой в руках. Небезызвестная особа! Скалится ему беззубым ртом. Но Митька ее не боится, осеняет крестом. Катись своей дорогой! Она проносится мимо и сливается с густой темнотой. Сон был таким отчетливым, что Митька в ужасе проснулся. Фу! Ерунда какая! Приснится же!.

Последнее, что шевельнулось в дремотном сознании, – книжку о таинственной силе цифр прочитать все-таки надо. Предпочитал, как и дед, на все иметь собственное мнение.

В Петербурге

В Петербург поезд прибывал ровно в девять часов утра. Раньше на перроне Митьку всегда встречала Рита. Ищущий взгляд выхватывал ее фигурку из толпы встречающих мгновенно и безошибочно, как выхватывает взгляд заядлого грибника копеечный по размерам подосиновик, только-только выглянувший из-под плотного слоя прелых листьев. Рита выделялась какой-то почти призрачной воздушностью. Казалось, дунь на нее – легким перышком взлетит над суматошной людской массой. И сердце у Митьки начинало подпрыгивать в груди, как шарик на теннисной ракетке. Некоторое время, смущенно улыбаясь, молча смотрели друг на друга, глаза в глаза. Потом он первым произносил: «Здравствуй! Вот и я!» И осторожно брал ее руки в свои, прижимал к губам ее тонкие пальцы.

В метро, на эскалаторе, он всегда становился на ступеньку ниже. И их глаза оказывались на одном уровне. Рита долго не выдерживала его взгляда и со счастливой улыбкой начинала разглядывать рекламные щиты на стенах туннеля, хотя ее никогда не интересовала реклама. Просто ей некуда было деться от Митькиных любящих глаз. А он открыто любовался ею. Девушка чувствовала это. Смеясь, дотрагивалась до его лица руками и отворачивала его голову в сторону. Тогда он закрывал глаза и снова касался губами ее пальцев. И плевать ему было на всех любопытствующих. В этой незнакомой толпе они были одни.

Удивительно, но, чувствуя рядом с собой Риту, он будто не замечал окружающий мир. Не реагировал на чужие локти, не видел грязных вокзальных бомжей, не слышал резких голосов киосковых зазывал. Взгляд его летал где-то на уровне высоких крыш и серого питерского неба. Его руки, как ветви больших деревьев, защищали ее пространство от чужого вторжения. А слух ловил музыку ветра.

Сегодня защищать было некого, и мир сузился так сильно, что Митька остро ощущал на себе его незримое давление. Даже пожилые женщины, торгующие мороженым, старались зацепить его любопытными взглядами.

– Эй, парень, купи мороженое!

Он, не оборачиваясь, качал головой.

– Холодно? Куда путь держишь?

И что они к нему все цепляются? Будто на лбу у него что написано или лампочка в голове светится.

Когда Митька добрался до Ритиного дома, было уже около десяти часов утра. Но свет в окне «девичьей» не горел. Значит, спят еще. По субботам Рита со Светой вставали поздно. Митька долго разглядывал обрамленные кружевами шторы. Раньше Рита очень чувствовала его взгляд. Сегодня телепатия была явно чем-то заблокирована. Чем? А может быть, кем?! Но думать об этом не хотелось. Где-то в голове сразу появлялась сверлящая боль, острая и неприятная, словно зубной бур попадал в нерв. К черту гнать эти темные мысли! Как там дед говорил: «Крест ко мне, дурные мысли от меня!» Помогало моментально. Ведь в голову чего только не втемяшится! И если всякому мысленному сброду давать в голове приют, до такой помойки докатиться можно! Сколько раз, например, представлял собственные похороны. И даже – кто и что говорил у гроба. Умирать Митька не собирался, но подобная ересь в голову лезла. Теперь вот в воображении возник образ какого-то мужика с узкими татарскими глазами. И откуда только это все берется? Мысленные видения были цепкими и навязчивыми, как пиявки в грязном пруду.

В окне Ритиной комнаты зажегся свет. Интересно, кто отодвинет в сторону штору: Светлана или Рита? В оконном проеме появился Ритин профиль. И снова радостно забилось сердце. Слава богу, дома! Хотел махнуть рукой, но интуиция подсказала: не увидит. Откидывая в сторону штору, во двор Рита не взглянула. Плохой знак! Митька вздохнул и направился к подъезду. Из дверей выскочила черная кошка. Ее только не хватало! Плюнул через левое плечо. Угомонись, нечистая сила! Но ничего хорошего от встречи уже не ждал. Так и вышло. На звонок ему открыла Светлана. Растерянно отпрянула назад.

– Дима?! Вот не ожидали!

– Здравствуй! – буркнул Митька. – Рита дома?