Гагара

И множество рук потянулось к Рите, словно хотели на куски разодрать ее вместе с дубленкой. От ужаса Рита даже не могла кричать и только искала глазами Митьку. А Митька валялся в снегу рядом с овчаркой, на чем свет кляня себя за свою беспомощность. Какое-то омерзительное существо в песцовом полушубке расплевывало вокруг пошлости. От хрюкающего смеха этой особы Митьку замутило. Метнул взгляд на собаку. Заметил у ошейника карабин. Отлично! Как он сразу-то не догадался?! Щелчок – и пес вольготно побежал обнюхивать ствол елки. Митька быстро освободил ноги и дал им волю. Даром, что ли, столько лет ходил на тренировки! Да и неожиданность сыграла свою роль. И вот он уже рядом с Ритой. Девушка прижалась к нему, дрожа всем телом. Свора взвыла, заулюлюкала и снова стала окружать их плотным кольцом. Глазницы масок лихорадочно блестели. Ясно было, что добром это не кончится. Нужно было срочно что-то предпринимать. Но что?! Полная луна заливала светом пустырь. И все, что сейчас происходило вокруг, казалось каким-то дьявольским спектаклем. А маски так и дышали вожделением. Надвигались медленно: то ли нагоняли страх, то ли выдерживали какой-то странный ритуал. Митька уставился в костер. Руки машинально зашарили по карманам. Чем бы отвлечь их внимание? Хоть на минуту! В одном из карманов нащупал два патрона, которые оставались в куртке с самого Нового года. Приятель обещал выпросить у отца-гаишника ракетницу, да тот не дал: не игрушка, мол. И надо же, пригодились!

Быстро швырнул патроны в костер:

– Ложись!!!

Свора замерла, закрутила головами. Митька первым упал в снег, прикрывая собой Риту. Маски, как по команде, тоже рухнули наземь. И стало так тихо, словно онемел весь мир. Но взрыва не последовало. И только злорадная луна насмешливо пялилась на замерших у костра людей. Первой опомнилась баба в полушубке, зашлась в сиплом смехе:

– Ой, умора! Кого напугались!

Зашевелились и остальные.

«Ну?!» – мысленно молил Митька. Понимал, что может произойти через минуту, если, не дай бог, отсырели патроны и взрыва не произойдет. Зловещая тишина давила на уши. В судорожно сжатых кулаках мгновенно растаял снег. Грудь сотрясалась от ударов сердца. «Дед! Милый! Выручай!» – рванулся ввысь немой вопль, разрывая удушающее пространство. Время остановилось. Мир сгинул, как лопнувший мыльный пузырь. Ни елки, ни своры, ни луны, ни Риты, ни его самого – одна искрящаяся шаровой молнией мысль: «Дед! Помоги!!!»

И в тот же миг раздался угрожающий гул, и шипящий столб огня с силой выплюнул в темное небо раскаленные термитные осколки. Они ударились в ствол елки и фейерверком разлетелись по сторонам. Вспыхнули бумажные фонарики. Затрещала хвоя. И вся елка схватилась каким-то быстрым, словно оголодавшим пламенем. Благим матом заорала баба в полушубке, что стояла ближе всех к стволу. Со спины меховой воротник взялся огнем. Вспыхнули и рыжие пряди распущенных волос. Свора испуганно метнулась к гаражам, от железных крыш которых гулким эхом отразился истошный визг. Кто-то догадался завалить рыжую в снег и стал вытряхивать ее из горящей одежонки.

А Митька крепко схватил Риту за руку:

– Бежим!

И они устремились к дороге.

От пережитого шока Рита ослабла так, что постоянно спотыкалась и падала. Митька схватил ее на руки. Сначала с трудом передвигал ноги, а потом вдруг стало так легко, будто не бежал по снегу, а летел по воздуху. И вот уже видны огни машин. Осторожно поставил девушку, прижал ее к себе и замахал рукой. Но частники газовали мимо. Одна, другая, третья!. Вот ёлы-палы! И вдруг черно-желтые шашечки. Слава богу! Такси!

В такси Риту стало рвать. Водитель матерился. Но маты отскакивали от Митьки, как град от оконного стекла. Все его чувства и мысли были направлены на Риту. Что с ней случилось? Неужели от шока? А голова девушки вдруг бессильно упала ему на плечо.

– Рита! – гладил ее по лицу Митька. – Что с тобой?! Ну скажи что-нибудь!

Девушка была без сознания.

– В больницу давай! – крикнул водителю Митька. – Жми вовсю!

И дальше действовал, как робот. Нес Риту в приемный покой, ногой открывая настежь все двери. Пока девушку за ширмой осматривал дежурный врач, Митька глухо отвечал на вопросы медсестры. Та торопливо фиксировала в карточке каждое его слово.

Доктор, худощавый молодой мужчина с аккуратно подстриженными усиками, никакого доверия у Митьки не вызывал. Вышагивал, как кисейная дама на балу! У человека обморок, а он собой любуется! Как и предчувствовал Митька, ничего вразумительного этот женоподобный усач сказать не мог. Принялся мозги пудрить какими-то непонятными медицинскими терминами. И жонглировал ими с таким упоением, что Митька не выдержал:

– Короче! От чего обморок? Это можете прямо сказать?

Тот жеманно пожал плечами.

– Это будет известно после обследования.

– Она останется в больнице? – напирал Митька.

– Да, разумеется. Мы сейчас поставим капельницу. А вы можете справиться о самочувствии по телефону у дежурной медсестры. Кстати, вы кто ей будете? Муж?