Гагарин

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества, – коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца.

Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то, еще в детстве, прочитал слова В. П. Чкалова: “Если быть, то быть первым”. Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке.

Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы.

Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они об этом ничего не знали, да им не положено было знать. Ну вот, кажется, и все. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко вас обнимаю и целую, с приветом, ваш папа и Юра».

Это письмо было передано Валентине Ивановне Гагариной после трагической гибели ее мужа весной 1968 года.

Глава восьмая. Миссия мира

«Ракетные навыки были доказаны еще в Сталинграде».

Заголовок статьи в номере британского ежедневника The Times от 13 апреля 1961 года

Юрий Гагарин после приземления. 1961

Герман Титов, Никита Хрущев и Юрий Гагарин на Красной площади в Москве. 1961

Команданте Фидель Кастро встречается с советским космонавтом Юрием Гагариным. 1961

«Газеты и радовали меня, и смущали, – вспоминал Юрий Алексеевич. – Оказаться в центре внимания не только своей страны, но и всего мира – довольно-таки обременительная штука. Мне хотелось тут же сесть и написать, что дело вовсе не во мне одном, что десятки тысяч ученых, специалистов и рабочих готовили этот полет, который мог осуществить каждый из моих товарищей космонавтов. Я знал, что многие советские летчики способны отправиться в космос и физически и морально подготовлены к этому. Знал и то, что мне повезло – вовремя родился. Появись я на свет на несколько лет раньше, и не прошел бы по возрасту; родись позже, кто-то бы уже побывал там, куда стремилось все мое существо».