Гагарина, 23

Лиза забрала сына, от возбуждённых выкриков он начинал нервничать:

– Мне страшно от того, что это случилось прямо под нами. Представляешь, мы спали, а в нескольких метрах от нас висел труп!

– Жуть! – поддержала Зойка.

– Когда ты успела с бабушкой об этом поговорить?

– Так я зашла к тебе после того, как у неё побывала. Я ходила к ней, чтобы, – Зойка запнулась и покраснела, – приворот сделать.

– Приворот?! Она что умеет?

– Ха! Она же ведьмачка!

– Кто-кто?

– Ведьмачка! Ну знахарка, не знаю, как сказать, в общем, она гадает, всякие привороты-отвороты умеет делать, лечит, иногда к ней на аборты бегают, а ещё, – Зойка понизила голос, – порчу навести может.

– Кого ты приворожила? – спросила Лиза.

– Нельзя говорить – не сработает. Хочешь, она тебе погадает?

Лиза задумалась:

– У нас в деревне такая бабка жила – Степанида. Батя всегда злился, когда мама к ней ходила.

Раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа.

– Ой, Гольдманша пришла, пойду я – боюсь её страшно!

Лиза удивлённо подняла брови:

– Почему? Она к тебе хорошо относится.

– Я себя рядом с такими, чересчур образованными, всегда чувствую не в своей тарелке. С бабушкой я договорюсь о гадании, – Зойка чмокнула Тимку.

– На работе увидимся, – тихо сказала Лиза, прислушиваясь к звукам в прихожей.

– Здравствуйте Анна Борисовна! – громко поздоровалась Зойка.

***

Неизвестно, кому ещё рассказала словоохотливая Зоя о способностях своей бабушки, но через несколько дней после посещения внучки, в дверь Дарьи Никитичны тихо и нерешительно постучали.

На пороге стояла рыжая Ольга – пятнадцатилетняя дочка соседей с первого этажа, у них ещё был сын Стасик, на два года моложе сестры – хулиган и грубиян. Дарья Никитична не любила этих детей: «Порченные они, не будет с них толку», – делилась она мыслями с товарками по приподъездной скамейке.

– Чё надо? – неприветливо спросила знахарка у девушки.

– Дарья Никитична, миленькая, можно зайти? У меня к вам разговор важный…

глава 20

– Стасик, ты дома! – крикнула мама, разуваясь в прихожей

– Угу, – ответил мальчишка.

– Ты ел?

– Неа, я умираю с голодухи, никому-у нет до меня дела-а, – притворно заканючил Стасик.

– А где Ольга, почему она тебя не покормила? Я же просила её!

– Дрыхнет, пришла час назад, всё ходила в туалет, из туалета. Пьяная, наверное.

Мама задохнулась от возмущения:

– Пьяная? Час от часу не легче! Вот так всегда – стоит только отцу уехать в командировку как вы сразу же от рук отбиваетесь! Как я устала от всего! Ольга, корова, где ты там?! Ты обещала, что покормишь брата, а сама… – мама зашла в комнату дочери и поморщилась – тяжёлый дух водочного перегара густо висел в воздухе.

Девушка, завернувшись в одеяло с головой, лежала на кровати, отвернувшись к стене.

– Алкашка позорная! Господи, за что мне всё это! Где ты так нажралась, а если кто-то из соседей видел?! Только бы отец не узнал! Совсем от рук отбилась, как шалашовка себя ведёшь, а ведь тебе только пятнадцать лет! Не дай бог ещё в подоле принесёшь – позора не оберёшься! Утром ты от меня получишь… – со сбившимся от крика дыханием, с треском закрыв за собою дверь, мама выбежала из комнаты.

Ольга, трясясь от холода, чувствовала, что у неё между ног течёт как из крана. Она уже использовала все тряпки, взяла даже новые наволочки (мать орать будет), а кровь всё шла и шла. Ноги совсем заледенели, двигаться не хотелось, внизу живота тянуло, крутило и резало. Голова налилась свинцом от выпитой у знахарки водки. «Выпей, чтобы расслабиться, тогда не так больно будет», – старуха протянула гранёный стакан налитый доверху. Только это не помогло – боль и стыд никуда не ушли. Господи, что ещё предстоит испытать, когда мать обнаружит пропажу тридцати рублей из заначки! Мысли крутились как стекляшки калейдоскопа, складываясь в картинки вариантов грядущих событий – один ужаснее другого. Тело скрутило и трясло вместе с кроватью. Ольга чувствовала, как проваливается вниз и летит, летит.

За спиной послышалось шуршание – рядом кто-то стоял. С трудом обернувшись через плечо, девушка увидела очень высокую женщину в белых одеждах. Рассмотреть подробно не получалось – незнакомка излучала белый свет. Женщина погладила рукой по плечу – стало спокойно, холод отступил. Сознание заполнилось убаюкивающим серебристым туманом, нашёптывающим ласковое и утешительное.

Мама так разнервничалась, что не могла уснуть. Еле дождавшись утра, ворвалась в комнату бесстыжей пьяницы – та продолжала лежать, укрывшись с головой. Взбешённая женщина потрясла за плечо негодницу, сдёрнула одеяло и ахнула, увидев постель, пропитанную кровью.

– Оляааа! Оленька! – откинув дочь на спину, заскулила – белые губы на белом лице, ко лбу с мелкими прыщиками прилипла рыжая прядь чёлки – её ребёнок был мёртв. Упав на колени, прижала безвольную руку покойницы к щеке и заголосила страшно, с надрывом. На шум из своей комнаты вышел заспанный и взъерошенный Стасик в сдвинутых набок трусах, зевнул и тупо уставился на безжизненное тело сестры и рыдающую маму.

***