Гай-до

– Узурпатор Зовастр, – ответила госпожа Моуд. – Мой недостойный пасынок. Чтобы скрыть преступление, он объявил от имени убитого императора, что все жители планеты должны отныне носить улыбающиеся маски, чтобы не было ни одного хмурого или печального лица. Наши народы привыкли доверять императору и подчинились. Правда, некоторые шутили, что это старческая причуда.

– Правда, – сказала медсестра Меркэ. – Многие так думали.

– Я была тогда в отъезде. Но, вернувшись во дворец, я узнала об этой причуде и очень удивилась. Я сразу прошла в тронный зал, где меня ждал император. Я помню, как странно было идти по дворцу и вместо знакомых лиц видеть одинаковые глупые маски. Во всем дворце, во всем городе я была единственным человеком без маски. Когда я вошла в тронный зал, мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять: на троне не мой муж. «Кто ты?» – спросила я. «Законный император», – ответил Зовастр. И по голосу я узнала своего приемного сына. «А где отец?» – спросила я. Он захохотал, и маски вокруг него льстиво захохотали. «Император покинул нас, – сказал он. – Но для блага отечества нужно, чтобы все думали иначе».

– О, ужас! – воскликнула Меркэ. – Но никто не знал об этом!

– Никто, кроме его друзей, не знает и сейчас, – сказала императрица. – Он предложил мне играть при нем роль: словно он – мой муж. Я была так возмущена, что заявила: «Лучше смерть, чем такая ложь!» А он засмеялся и сказал: «Не гневайся, мама, под масками все равны. Твою роль сможет сыграть любая служанка. Жива ты теперь или нет – никому нет дела. Выбирай – жизнь или смерть».

Я выбрала смерть, но он не дал мне даже смерти. Он приказал заточить меня в тюрьму. И если он арестовывал кого-нибудь из моих друзей или родственников, обязательно на последний день жизни сажал их ко мне в камеру. Так я встречала своих сестер, своих старых знакомых, великих ученых и славных князей, знаменитых писателей и замечательных музыкантов. И в последний день своей жизни они узнавали горькую правду. О, как я умоляла сохранить им жизнь! Но мой сынок был неумолим. Он получал удовольствие от убийства. Под масками все одинаково счастливы, повторял он. А тех, кто сомневается в этом, приходится убивать. Он приказал расписать цветочками все тюрьмы, веселыми узорами – крепости и бастионы. Все сильнее становилась его власть над страной, и все хуже жили люди в счастливом государстве масок. Он замыслил покорить другие миры. Но как это сделать? Он прослышал о том, что есть базы странников, где хранится абсолютное топливо и абсолютное оружие. Он разослал своих шпионов по всем планетам. Он постепенно превращал всю планету в военный лагерь. Планета разорялась, и все больше людей понимали, что дальше так жить нельзя. В страхе перед этим недовольством Зовастр казнил все новых и новых людей. Страшно было сказать лишнее слово на улице – тебя хватали, и ты не выходил живым из тюрьмы.

Люди проклинали императора. Они проклинали моего убитого мужа, они проклинали меня, потому что на приемах и торжествах вместо меня, в моих одеждах и в маске, рядом с узурпатором сидела актрисочка, которая играла мою роль. И кому могло прийти в голову, что все это обман, что вся планета живет обманом?

И я в тюрьме с жадностью ловила слухи о недовольстве народа, надеясь, что мое унижение не вечно. Я решила: вытерплю все, чтобы дождаться его гибели. В конце концов зло всегда терпит поражение. Только иногда приходится ждать очень долго. И только ненависть помогла мне жить.

– О, ужас! – воскликнула медсестра Меркэ. – Наша бедная императрица!

– Три года назад, – продолжала императрица Моуд, – агенты Зовастра донесли, что база странников находится на этой планете. Он сразу послал сюда корабль, чтобы его разведчики искали базу и уничтожали всех, кто приблизится к планете.

– И потому они напали на меня, – сказал Тадеуш.

– Да, поэтому они напали на вас. И вскоре после этого меня охватила надежда: я узнала, что в столице началось восстание. Народ не выдержал жестокого гнета в империи улыбающихся масок. Даже в моей камере было слышно, как гремят пушки. Я надеялась, что освобождение близко, но внезапно дверь в мою темницу открылась, меня связали и вывели наверх. Стояла ночь. Над городом тянулся черный дым, сверкали костры пожаров, слышалась перестрелка. В закрытой машине меня отвезли на космодром, где снаряжался к полету флагманский космический корабль, который раньше назывался «Справедливость», а теперь был переименован во «Всеобщее умиление». Мой пасынок уже ждал меня на корабле. Оказывается, он решил бежать. Он кипел гневом, но был бессилен. Он решил перелететь сюда и оставаться здесь, пока не отыщет базу странников. Она нужна ему не для счастья народа, она нужна ему для того, чтобы мстить народу.

– Меня увезли насильно, – сказала Меркэ. – Здесь не только его друзья, здесь немало и таких, кто попал на корабль не по своей воле.