Гай Иудейский

С этого самого дня стена, разделявшая нас, постепенно делалась все тоньше и тоньше, пока не исчезла совсем, и мы словно бы вернулись в прежнюю колею нашей жизни: снова я читал своих любимых латинских авторов, пересказывал прочитанное Гаю, он с интересом слушал, а порой просил повторить. Я занимался нашим хозяйством, он все писал свое сочинение, и мы продолжали наше нескончаемое путешествие.

В тот раз мы прибыли в Антиохию. Остановились на постоялом дворе (думаю, излишне объяснять, что всякий раз мы останавливались у новых хозяев), и к вечеру Гай собрался и хотел было уйти. Но замешкался, не уходил, время от времени странно поглядывая на меня. Я понимал, что это та же самая отлучка, как и тогда, когда я пытался следить за ним, но я делал вид, будто ничего не понимаю, и с особенным рвением продолжал заниматься хозяйством. Он вышел, но тут же вернулся.

— Послушай, Никифор, — сказал он, пристально на меня глядя, — мне кажется, что тебе нужно развлечься.

— Развлечься? — не понял я.

— Да, развлечься, ведь у тебя совсем нет развлечений. Наши однообразные путешествия, я вижу, утомляют тебя. А ты молодой человек, тебе скучно с таким, как я. Я и сам был молод и хорошо это понимаю.

— Нет, Гай, — ответил я, по-видимому, более горячо, чем было нужно, — ты ошибаешься, мне совсем не скучно с тобой. И я счастлив…

Но он не дал мне договорить, поморщился и махнул рукой:

— Оставь это, мы не первый день знаем друг друга. Я все понимаю, но молодость есть молодость. Вот скажи мне: разве тебе не хочется женщины?

Он никогда так со мной не говорил, я покраснел и опустил глаза. Дело в том, что он попал в самую точку — с некоторых пор женщины очень волновали меня. Я засматривался едва ли не на любую женщину, которая встречалась: на молодую и не очень, на красивую и некрасивую. Они снились мне каждую ночь — обнаженные, соблазнительные, источавшие особый запах, от которого голова идет кругом и самопроизвольно извергается семя. Я очень стеснялся этого и больше всего боялся, что Гай что-нибудь заметит.

Казалось, он читает мои мысли, потому что он произнес.

— Здесь нечего стесняться, все мужчины когда-нибудь в первый раз проходят через это. Оставь свою работу, пойдем со мной.

Я покраснел еще больше, но повиновался, и мы вместе вышли. Шли мы молча, он впереди, я чуть сзади. Гай остановился у довольно красивого дома, ярко освещенного изнутри, оттуда доносилось пение и веселые крики. Он сказал, чтобы я подождал здесь, а сам вошел внутрь. Через некоторое время он вышел, но не один: с ним была женщина. Она показалась мне очень красивой: одежда до половины открывала ее стройные ноги, пояс отмечал тонкую талию и широкий таз, а грудь… Грудь была такой, что я в смущении опустил глаза. Гай подозвал меня коротким движением руки. На ватных ногах я подошел к нему. Он вытащил несколько серебряных монет, протянул мне, проговорил, кивнув на женщину, которая стояла рядом — упершись одной рукой в бок, а другую заведя за затылок:

— Вот, отдашь ей, но только когда будешь уходить, не раньше Можешь остаться до утра, но помни, что на рассвете нам нужно ехать. Не бойся, иди, она сделает все сама.

И с этими словами он подтолкнул меня к женщине Только теперь я заметил, как сильно разукрашено ее лицо, и почувствовал особенный женский запах, исходивший от ее тела. У меня закружилась голова, а все тело сделалось тяжелым, словно не моим. Я посмотрел туда, где только что стоял Гай, но его уже не было.

— Какой красавчик, — произнесла женщина, особенным образом растягивая слова. — Ты в первый раз? Не бойся, это не страшно, я научу тебя.

И она крепко взяла меня за руку у запястья и повела за собой внутрь дома. Мы прошли просторную комнату, где стояли столы, сидело много мужчин и женщин, шум голосов и крики оглушили меня. Мы стали подниматься по скрипучей лестнице на второй этаж. Мужские голоса кричали снизу:

— Иди к нам, Мариам!

— Ты перешла на мальчиков?!

— Смотри, как бы он не испачкал тебя раньше времени!

Я готов был провалиться сквозь землю споткнулся на ступенях, но женщина поддержала меня. Моя неловкость вызвала внизу взрыв хохота.

— Что ты смеешься, Акила, — крикнула женщина, обращаясь к кому-то сидевшему внизу, — уж, верно, он не такой немощный, как ты!

И снова взрыв хохота потряс комнату. Ей что-то ответили, но мы уже были наверху, прошли короткий коридор, и она толкнула одну из дверей, пропуская меня внутрь. Войдя, она заперла дверь на засов и, повернувшись ко мне, улыбнулась:

— Не обращай внимания, они просто пьяны. Лучше выпей вина.

И, подойдя к столу в углу, она взяла кувшин, наполнила две чашки вином и одну подала мне. Я взял чашку, но руки мои дрожали, и я расплескал вино.

— Какой ты неловкий, — сказала женщина и, выпив свою чашку, взяла другую из моих рук.