Гаяна

- Как хотите, друзья, - сказал Русанов, - но будь я сейчас хотя бы капельку моложе, скажем лет на сорок, я бы… Теперь, разумеется, моя особа может представлять ценность лишь с точки зрения биохимической, но были времена, уверяю вас, когда я вызывал к себе интерес и эстетический! Да-с, мои милые, эс-те-ти-чес-кий!

- Борис Павлович, - погрозила Нина Русанову пальцем, - вы скромничаете!

- Благодарю тебя, дитя мое, за великодушие, - ответил Русанов, - но, увы, сохранить молодость труднее, нежели вывести формулу наисложнейшего белка.

- Однако в любом возрасте не возбраняется поклониться Бахусу, - напомнил академик.

- За что будем пить? - спросил Шелест.

- За «Санус», который скоро удивит и порадует мир! - предложил Русанов.

- Вот бы узнать, что это такое… - шутливо-мечтательно протянул Петушок.

- Извольте, - повернулся к нему Русанов. - Моя любимица Ниночка, едва успев получить диплом, разработала превосходную идею: использовать кибернетику и бионику в микробиологии. Ну-с… Ее влиятельный папа - сиречь наш уважаемый Константин Павлович - поддержал ее (я имею в виду идею), принял личное участие… За остальным дело не стало, и весьма скоро…

- Может быть, через месяц, - вставила Нина.

- Итак, через месяц все вы, непосвященные, увидите… гм… во всяком случае, услышите о новой автоматической микробиологической лаборатории.

- За успех «Сануса»! - воскликнули летчики и подняли бокалы.

Когда все выпили, Константин Павлович повернулся к Нине и, указав взглядом на рояль, спросил:

- У тебя нет желания поиграть?

- Может быть, наши гости хотят, папа?

- В самом деле, я и не подумал. Вы играете?

- Нет, - ответил Андрей, - Петя играет.

- Доставьте нам удовольствие, - попросил Русанов.

- Попробуйте, - неуверенно согласился академик, бросив осторожный взгляд в сторону Русанова, тонкого и придирчивого ценителя музыки.

Петушок перехватил его взгляд и, не заставляя себя упрашивать, подошел к роялю. Усевшись на плюшевую вертушку, он с мальчишеским вызовом повернулся к Русанову:

- Что бы вам хотелось послушать?

Русанов с изумлением посмотрел поверх очков на самоуверенного летчика, едва заметно пожал плечами и с подчеркнуто холодной корректностью ответил:

- Если вы, молодой человек, попытаетесь изобразить нам что-либо из Бетховена, я премного буду обязан вам.

- Хорошо, - беспечно произнес Петушок, - наши вкусы сходятся! - и повернулся к роялю.

Он взял первые медлительные аккорды, адажио «Лунной сонаты» Русанов высоко поднял брови и оглядел присутствующих.

… Светлая звездная ночь. Теплая. Тихая. Над уснувшей землей одиноко летит самолет. Гордо звучит могучая песня его моторов. Крепкие крылья с силой рассекают разреженный воздух. Зеленовато светятся стрелки и цифры приборов. Руки пилотов спокойно лежат на штурвалах. За бортом - далекий мир. Глубоко-глубоко внизу спит родная земля. Будто вечность отделяет от нее этот маленький и стремительный «воздушный остров».

В небе царит луна. Все в природе любуется властительницей ночи. Металлическим блеском оживают в ее тонких лучах гибкие тела рек. В черный бархат оделись леса. Тучные поля укрылись прозрачной темно-сиреневой дымкой. Бесчисленные огоньки поселений сверкают в живописном беспорядке. И нет всей этой красе ни конца ни края.

- Летишь - и крыло не качнется, оглянешься кругом - И кажется, будто иссякла силища, накопленная небом за жаркий день.

Но вот меньше становится звезд вдали, точно кто-то нарочно гасит их… Все темнее небосвод. Шалый ветерок выбежал навстречу и, потрогав самолет, ударил слегка по крыльям, словно пробуя их прочность. Оживились и пилоты: знакомо им такое озорство!

За первым ветерком выбежал второй - постарше и посильнее. Слышен даже его задорный свист: «А ну, померяемся, кто кого!» И помчались навстречу ветры, один яростнее другого! Бьют машину, кренят ее то на одно крыло, то на другое, кидают в невидимую «яму», забрасывают на вершины крутых воздушных «гор». Огромная вытянутая туча подплыла снизу и проглотила сияющий диск луны.

… Все живее бегают по клавишам пальцы Петушка, тревожно звучит аллегретто любимой сонаты; все отчетливее возникает в его воображении картина грозы в ночном полете, которая всегда связывалась у него с этим бессмертным произведением великого Бетховена, не знавшего ни авиации, ни полетов, но создавшего музыку, которая сегодня вдохновляет летчиков, а завтра вдохновит астронавтов.

… Притаившаяся в черноте ночи грозовая туча воткнула в землю ослепительную молнию, желтые круги поплыли в глазах пилотов. Мелко задрожал самолет, точно предчувствуя решительную схватку. Одна за другой возникали в небе огненные вспышки - целый частокол молний окружил самолет, появились облака из расплавленной меди.

Высота полета уменьшалась, самолет накренился и отвалил в сторону. Гроза устремилась за самолетом, но все быстрее уходил он от опасного места, все больше отставала гроза, в бессильной ярости обрушившая свою мощь на землю, заливая ее потоками дождя и разрывая небо километровыми молниями.