Гайавата

В этот раз обошлось без мертвецов, что было удивительно для аборигенов, но раненых хватало. Воины перевязывались, но делали это под бдительным присмотром Питера и Ушастого Бизона. Питер не понаслышке знал, что такое загноившаяся рана в ситуациях, когда пенициллин не роскошь, его просто нет. Поэтому у каждого воина был "освященный" шаманом индивидуальный перевязочный пакет в кожаной сумке на поясе. В него входила чистая льняная тряпка, кожаный мешочек с ядреной смесью листьев порезника(1), тысячелистника, зверобоя и пастушьей сумки. Ранения были в основном от стрел, но с этим проблем не возникло. У опытных воинов имелась практика по извлечению застрявших в мясе кремневых наконечников. Обезболивающих здесь ещё не придумали, поэтому крик стоял на всю поляну, которая была недалеко от поля боя. Затем к ранам прикладывали тряпки с растениями, перевязывали и оставляли раненых отлёживаться.

- Бизон, что будем делать с деревней? - спросил Питер, подойдя к боевому вождю, который сидел на валуне, и с какой-то родительской нежностью, тряпкой чистил меч от крови.

- Женщин и детей заберём, стариков под нож. - поделился он своими планами. - Сейчас, отдохнём и выдвинемся.

- А стариков зачем? - Питер сел на землю и тоже начал чистить меч, который до сих пор держал в руках, пучком травы.

- А на кой они нам? - задал логичный и риторический вопрос Бизон. - Тащить их по лесу, кормить... Мне вот неохота возиться с ними.

Питер лишь хмыкнул. А что поделать? Остановить их он не сможет, да и не поймет никто. Так-то Бизон прав, возни с ними много, язык не понимают, могавков ненавидят. Была мысль, что можно взять их под свою ответственность, но Питер слишком хорошо знал людей. Начнешь помогать - получишь ножом в спину. И в прошлой жизни, и в этой, ничего не изменилось. Людская благодарность не имеет аналогов среди животных.

Участвовать в захвате он не стал. Так и сидел, глядя на пейзажи, под аккомпанемент испуганных криков и злых рыков.

Назад возвращались четыре дня, так как пленные двигались очень медленно. Среди ста восьмидесяти женщин было двадцать беременных на разных стадиях. Одна родила прямо по дороге, пришлось оставить с ней нескольких воинов и женщин.

Пленные также несли трофеи, то есть бывшее своё имущество. Скарба было очень много, в основном шкуры и еда. Это разумно, так как пленных нужно было кормить по дороге и первое время в роду.

Таким образом, к середине лета, род Высоких Людей стал больше на двести одного человека. Символично, что вышло из Тонкого Ручья двести новых родичей, а в Дом на Холме пришло двести один.

Конечно, в род они вольются не сразу, адаптационный период, оплакивание павших мужей и тому подобное, ещё недоверие, но... конец будет один. Род Пятнистых Сурков прекратит своё существование.

Питера потомки не назовут "Пэйта Воитель", и вряд ли он запомнится как "Пэйта Учитель", или даже как "Пэйта Давший Людям Металл", если аборигены и решат его как-то прозвать, то скорее всего это будет "Пэйта Который Построил Дохрена Длинных Домов". Да, началась очередная стройка.

На этот раз Питер отошел от традиций, спроектировав дом с глубоким подвалом. В подвале будет поддерживаться низкая температура и храниться стратегический запас пеммикана. Редко, но у могавков бывают голодные годы. Бизоны могут убраться куда-то подальше, или ещё какая невзгода, тогда они бедствовали. Но это не проблема, если есть пеммикан. Подвал под его запас Питер построит.

Таким образом он убивал трёх зайцев. Первый заяц - над этим хранилищем будет жилье. Второй - деть куда-то избыток мяса, который через месяц-два принесут охотники. Скоро намечается сезонный проход бизонов, поэтому аборигены уже настраивались на большую охоту. Третий - в голодный год можно будет питаться запасенным, не вкусно, зато питательно.

Охотников стало в два раза больше, оружие у них лучше, поэтому ожидания соответствующие. Но Питер активно готовился к этому, начав ударную стройку.

Фундамент заложили, выкопали подвал, обложили его стены камнями с "раствором". Когда все застыло, был воплощен амбициозный проект по постройке двухэтажного дома с балконом. Сверхсложности это не представляло, но Питер такого ещё не строил. Балкон получился тридцать на тридцать футов, и играл роль наблюдательной точки. Под ним оборудовали некий аналог беседки, со столом и лавками, для летних трапез.

Мастера по дереву обоих родов могавков, их ученики и свежие новобранцы из детей, стахановскими темпами мастерили мебель, дабы обеспечить единообразие условий проживания для всех. Питер как никто другой здесь осознавал, что малейшие отличия в быту повлекут ссоры, взаимную неприязнь и губительный климат для объединения родов. В результате один из мастеров лишился мизинца на ноге, другой до кости порезал руку, но заказ был выполнен. Условия у всех жителей, даже у недавних пленных, стали примерно одинаковыми. Никто не оценил, а Питер этого даже не ждал.