Гайдар

И она призналась: ей кажется, ее начинают подозревать. Конечно, может, она ошибается. Она всегда боится. А теперь, когда узнала про штаб, то боится еще сильней. Но вот даже у себя в комнате, когда совсем одна, за ней как будто кто-то все время смотрит. Чтоб незаметно уйти из дома, вылезла в окно и пришла пешком.

Второе сообщение стоило первого, но не хотел расспросами пугать ее еще сильней.

- Я думаю, ты устала.

- Устала.

- Может, передохнешь?

- Нет, - ответила она. - Поймаешь Соловья - тогда и отдохну, поеду учиться в Красноярск, - засмеялась она и тут же смутилась: - Я ведь только в Ужуре и была.

Мог приказать - она осталась бы, но он не знал еще самого главного - что там наверху, на высоте двух километров? Есть ли там гарнизон? Или база эта, хоть и главная, пока что запасная?

Отпускать Машу был риск. Но и посылать нового человека был тоже риск: Соловьев не должен догадаться, что он знает о Зубе и проявляет интерес. И потом, если б Маша сейчас не вернулась, это могло бы Соловьева насторожить.

Он долго молчал, потому что думал, и взял с нее слово: она возвращается на Теплую речку последний раз. Замирает. И если представится возможность, узнает подробности о Поднебесном.

Она послушно согласилась, а ему сразу стало неспокойно, хотя Маша была еще здесь.

Полчаса, наверное, шли вместе по темному лесу. Чем-то одуряюще пахло. Ему пора было возвращаться (глупо и опасно идти с ней рядом - вдруг кто в этой тьме их приметит). Остановился и снова увидел пылающий блеск этих глаз.

- Может, все-таки не пойдешь?… Я могу послать Анфису. У нее там живет тетка.

(В самом деле мог - только Анфисе пришлось бы начинать все сначала.) Ответила:

- Не отговаривай, а то… соглашусь.

Спросил себя: «Будь передо мной сейчас Анфиса, уговаривал бы так?»

Маша протянула руку, маленькую, с твердой ладошкой. Осторожно пожал, чтоб не раздавить своей лапищей, и Маша, не оглядываясь, ушла. Долго смотрел ей вслед, хотя ничего уже не было видно и слышно.

Он ждал ее четыре дня, которые она у него просила, обещая: этих дней ей будет довольно и с ней за это время ничего не случится. Ждал спокойно, но то было странное спокойствие, которое наступает за минуту перед боем, когда время вдруг раздвигается и делается необыкновенно емким.

Он оставался спокойным даже на пятый - ведь он велел ей замереть. И значит, ей так нужно, чтоб не вызывать подозрения. А на седьмой ему доложили: возле Теплой речки найдено изуродованное тело девушки-хакаски.

«Когда нашли?!»

«Сегодня на рассвете…»

Через час ворвался Пашка: «Аркадий, это Маша».

Никитин со взводом случайно очутился возле Теплой речки и попал на сиротливые похороны, где люди не решались выйти из домов, опасаясь мести банды.

Он оседлал коня и понесся к Теплой. Никитин послал ему вдогонку для охраны несколько своих кавалеристов, поменяв им лошадей.

Невысокий холм с могилой у подножья двух тонких березок отыскал легко. И долго простоял, чуть облокотись на один из стволов. С горечью подумал: «Пока домчался, земля на могиле начала подсыхать».

И пока о н так стоял, красноармейцы держались поодаль, словно не хотели мешать.

От перебежчика позднее узнал: несмотря на «охранную грамоту», Машу в соловьевском отряде начали подозревать. Астанаев велел за ней следить, но это ничего же дало. Соловьев подсмеивался: «Главный шпион уже боится девчонок».

И Астанаев взялся доказать: переодел десятка полтора бандитов и отправил под видом красного отряда па Теплую речку. «Красноармейцы» стали в двух-трех домах, в том числе Машиной, па постой. Маша варила им картошку, жарила мясо, кипятила чай. Слушала разговоры о необходимости «поскорее ликвидировать Родионова и Соловьева» и… нарушила запрет: попросила «командира» передать Голикову, что не может прийти и еще что-то.

Допрашивал Машу Соловьев. Она ни в чем не призналась. Для начала Иван отрубал ей саблей пальцы. По одному.

ШТУРМ СОЛОВЬЕВСКОЙ ГОРЫ

При подготовке к штурму Поднебесного Зуба ему очень помог Александр Иванович Шарков, бывший унтер, который командовал у него одним из отрядов.

При подготовке штурма Шарков был все время при нем. Вместе опрашивали охотников, которые бывали на Зубе. Вместе изучали донесения разведки, посланной ровно за сутки до начала штурма. Шарков, в частности, настоял на том, чтобы оставить, хотя людей и так не хватало, резервную группу для переброски на самый тяжелый участок.

Наталья Аркадьевна Голикова (до замужества Салькова) - мать писателя. (Публикуется впервые.)

Петр Исидорович Голиков - отец.

Семья Голиковых: мать Наталья Аркадьевна, тетушка Дарья Алексеевна, Аркадий - ученик реального училища, сестры (слева направо): Катя, Оля и Наташа - Талка. 1914 год. (Отец в это время был уже на войне.)

Флигель на бывшей Новоплотинной улице в Арзамасе (ныне ул. Горького). Здесь прошло детство Аркадия Голикова, отсюда он ушел в Красную Армию.

Столовая- гостиная в том же доме. (Теперь во флигеле квартира-музей А. П. Гайдара.)

Аркадий Голиков - вторая половина 1917 или самое начало 1918 года. (Редкий снимок.)