Гайдебуровский старик

– А вот когда мы жили с Гришкой, – Тася громко всхлипнула. – Я никогда так не убирала. И теперь, знаете, как меня мучит совесть. Где он теперь? Хотя… Он тоже порядочной свиньей был. Я не меньше его пахала, а дома он палец об палец не ударил, чтобы мне помочь, вы понимаете?

– Понимаю, – кивнул я и тут же решился на осторожный вопрос, который мне не терпелось задать еще с утра. – Тася… А что твой парень… ну, этот… Гриша, да? Он не появлялся?

Тася всхлипнула еще громче и тут же в подробностях, даже передразнивая и свои, и мои интонации, пересказала наш вчерашний телефонный разговор.

– Ну, вот видишь! – я старался не смотреть на девушку. – Это он и звонил, я уверен. А ты, глупенькая не поверила.

– Да я скорее поверю, что это звонили вы! – выпалила Тася. – Это вы сипите, как и положено старикам. Особенно простуженным. А Гришка никогда не сипел!

– Что за ерунду ты несешь! – не выдержав, вспылил я. – Как будто твой Гришка не мог простыть!

– Да он в жизни не простывал! Он здоровый, как конь! Просто любил отлынивать от работы! И часто притворялся больным. Философ он, видите ли! А я кто ему? Ну, вот скажите, кто? Простая продавщица? Да если хотите знать, у меня первый парень был бухгалтером! Я не раз это Гришке в лицо бросала, чтобы он утерся! Так прямо в лицо и заявляла: а мой парень был бухгалтером! Он, наверняка, втайне завидовал. Вот скажите, ну что такое философия? Никто ответить не может. Эта философия не в состоянии даже подсчитать нашу жизнь. И цену ей дать. Все словечки одни. Неподсчитанные. А бухгалтерия все может! Оценить и нас, и все что вокруг нас, и высчитать и слова наши, и наши мечты, и даже будущее. И смысл жизни в цифрах указать! Все может! Вот Гришка и бесился, что мой парень был выше его по рангу! И умнее, наверняка.

– Чего же он, такой умный спился? Если сам смысл жизни мог высчитать?

– А вы откуда знаете? А, ну да, я говорила. Вот от того и спился. Как высчитал и понял, что его жизнь, как и многих, на копейку потянет, так сразу и спился. И другие тоже спились бы, да считать не умеют. А вы говорите – философия!

– Да уж, – я вытер пот со лба. Как ни странно, но при всей Тасиной простоте, я часто соглашался с ней. Как и теперь. Впрочем, все чаще я стал доверять людям попроще.

– Да… Но все же, Тася, послушай меня, старика. Я много пожил и понимаю психологию людей. Поверь мне на слово. Ушел твой парень, как ни больно тебе в этом признаться, но он ушел от тебя. Уехал. Возможно, он одумается и вернется. Возможно, он одумается скорее, чем ты думаешь. Просто ему тоже время нужно подумать. Ты меня понимаешь? Он звонил, он. И поступил, смею утверждать, порядочно. Все же сказал тебе. Просто ты не дала ему высказаться и объясниться до конца.

– Может, вы и старый, и много годов прожили, но ничегошеньки в наших с Гришкой отношениях не кумекаете. К тому же, кому? Кому, как не мне знать его голос? А? А ваша психология, это как философия – пустой звук в этой комнате, захламленной вещами. Какая может быть психология, если всю жизнь прожили среди неодушевленных предметов. А для психологии нужна душа.

– Может, у этих предметов тоже душа есть, откуда нам знать.

– Может и есть. А у некоторых людей нет. Но я говорю о живой душе. Поэтому… Нет, я уверена, не Гришка это звонил. На все сто – не Гришка. У Гришки тоже душа есть. Уж я это знаю.

Я знал, что если что-то Тасе втемяшится в голову – никакие слова не помогут. И даже порка. Бог с ним, убеждения по поводу, кто звонил, придется приберечь до лучших времен. Теперь главное – не допустить ее с заявлением в милицию.

– Ну ладно, Тася, – вздохнул я. – тебе, может, и лучше знать, хоть я уверен в обратном. Только… В таком случае, что ты решила делать?

– В таком случае – не мне решать. Это решать милиции.

Я чуть не подпрыгнул на месте. И чтобы не наговорить глупостей в ответ, закурил дрожащими руками сигарету и приоткрыв форточку, повернувшись к Тасе спиной, глухо выдавил.

– Ты опять о милиции…

– Опять? – Тасин голос сорвался на последней ноте. При чем тут опять?! Вчера одно было, а сегодня – совсем другое! Звонил-то кто-то неизвестный! А, спрашивается, зачем звонил? Головоломка? Напугать меня хотел? А может за Гришку выкуп хотел потребовать? Вот пусть милиция и решает.

– Так ты уже там была?

– Не успела. Звонил он поздно. А я рано к вам побежала. Но ничего – еще успеется.

– Я что-то не понимаю тебя, Тася, – я откровенно нервничал и, резко развернувшись, дыхнул ей сигаретным дымом прямо в лицо. Она закашлялась. И мне показалось, что на минуту я обезвредил противника газовым баллончиком.

– Не понимаю я тебя девушка! Этот Гришка… Ну, кто он такой? Кто? Ты сама говорила. Жалкий неудачник! Никчемный философ с претензией на философию. Никчемный муж, да и не муж вовсе, потому что жениться и под угрозой смерти не захотел! И никчемный любовник, потому что и любить-то по-настоящему не умеет. Все одна философия! Кто он, ну скажи кто?

Тася смотрела на меня с ужасом, открыв рот.