Гайдзин

Беспомощный и покрытый потом от страха, Тайрер подчинился. У него не было ни малейшего шанса спастись бегством. Он увидел, как Хирага внимательно огляделся, проверяя, не шел ли кто за ними следом. Дверь-сёдзи закрылась за его спиной. Затененная лампа тускло освещала изнутри обычный домик, состоящий из одной комнаты с примыкавшей к ней крошечной спальней. Пламя затрещало и едва не погасло на ветру.

– Садица! Паза’руста. Теперь говорить снова, но не быстро, го’рос тихо говорить. – Хирага со зловещим видом достал из-за пояса короткий меч и положил его на татами перед собой. – Итак?

Стараясь сдержать дрожь, которая тошнотворно примешивалась к его отчаянию, Тайрер рассказал ему о Ёси и Абэ, об убийстве Утани и о том, как все они думали, что Хирага бежал из Иокогамы.

– Мы должны выдать вас Ёси, стражам у ворот – капитан Абэ вернулся в Эдо, Накама, и… как мне называть вас, Накама или Хирага?

– Как васа зы’раит, Тайра-сама.

– Тогда Хирага, это ведь ваше настоящее имя, не правда ли?

– Меня называют так. Но японцы имеют много имени, одно, когда родица, другое, когда семь год возраст, другое, когда возраст муз’чины, и брать другое, ес’ри хочет. Я Накама, или Хирага, вас друг.

– Друг? – с досадой переспросил Тайрер, забыв о своем страхе. – Почему вы не сказали мне, что вы убийца? Вы убили Утани, ведь вы убили его, не так ли?

– Да, он наса це’рь, оццень п’рахой че’ровек. Ёси другой це’рь. Это нет Анг’рия, Тайра-сама, нет Анг’рия. Эти п’рахой ‘рюди, бакуфу, они ворить в’расть у императора, они тираны.

С торжественным лицом Хирага объяснил как мог, кто такие сиси и как они борются за свержение деспотичного правительства – его искренность не вызывала сомнения, – он рассказал Тайреру об алчности Утани и его непомерных налогах, о том, как даймё и кланы, родственные Торанагам, владеют всем богатством страны, причем самим Торанагам принадлежит львиная его доля, поведав о продажности бакуфу и о том, что народ умирает с голоду и совершенно безвластен.

– Мы хотеть давать Ниппон обратно императору, де’рать правительство справедливый для весь ‘рюди.

Под «всеми людьми» Хирага подразумевал всех самураев, хотя Тайрер понял так, что он имел в виду всех японцев. И, задавая Хираге вопрос за вопросом, завороженный этой уникальной возможностью взглянуть, как в окно, на внутренний механизм жизни Ниппона и японский образ мыслей, он все больше убеждался, что позиция Хираги заслуживает одобрения. Ему достаточно было лишь припомнить английскую историю и борьбу его собственного народа против «божественного права королей» и власти тиранов, чтобы начать слушать молодого японца со все большим сочувствием. Нетрудно было вспомнить, скольких жизней стоило англичанам создание парламента и власти народа для народа: голова одного короля, низложение других, революция, бунты, бесчисленные смерти, прежде чем британское владычество и Pax Britannica утвердились и расцвели.

Памятуя также о том, что он в долгу перед этим человеком, Тайрер хмуро заметил:

– Как бы там ни было, я не вижу, на что вам можно надеяться. Как только вас увидят, вас тут же схватят, будь то ваши люди или мои. Я ничего не могу сделать, чтобы помешать этому.

Хирага набрал в грудь побольше воздуха и прыгнул в пустоту:

– Один весчи, да, вы мозете сде’рать, стоба помогать мне. Помогать мне быть на кораба’рь, кораба’рь п’рыть в Анг’рию.

У Тайрера отвисла челюсть.

– А? Вы сошли с ума!

– Паза’руста, го’рос мягкий, много враги здесь, – тихо произнес Хирага, страстно взволнованный этой ошеломляющей, переворачивающей все идеей, которая вдруг обрушилась на него из ниоткуда, словно была ниспослана ему самой Аматэрасу, богиней Солнца. – Паза’руста, с’русайте. Много раз вы говорить мне учить про гайдзинов, про васа страна как мозна лучче, neh? Я ехать туда с мой брат. Мы учица как луччий де’рать правительство, васа пар’раминт. Мы учица как васа есть. Ёси прави’рьный говорит про ф’рот и армия, но я думай лучче учица банки и бизнес и торговать. Нам нузный знать луччий способ, neh? Васа способ, анг’рийский способ, neh?

Хирага продолжал красноречиво плести свою сеть. Глубокая тревога и озабоченность подсказывали ему нужные слова и мягкие, вкрадчивые интонации. Это и был его окончательный план, его единственная возможность выскользнуть из капкана Ёси. Он был уверен, что один-два года, проведенные у гайдзинов, если его сведут с нужными людьми и окажут необходимую помощь, будут иметь огромную ценность для сонно-дзёи.

«Это наилучший ответ на неизбежную смерть, если я останусь, – восторженно размышлял он. – Через год или два мы вернемся, превосходно говоря по-анг’рийски, напичканные их секретами про произвоцтво и рынока ценных бумаги, про ружья, пушки, тактику, стратегию и те методы, с помощью которых они покорили весь внешний мир, даже подчинили себе Китай!

Это Страна богов! Китай должен принадлежать нам, а не гайдзинам. Прежде чем уехать, я посвящу наших вождей сиси из Тёсю в свой план, а потом найду способ сообщаться с ними через письма».