Гайдзин. Том 2

Священник старался скрыть свою нервозность. Несколько раз он направлял сюда свои стопы, чтобы обсудить с сеньором обращение в католичество, но всякий раз останавливался, обещая себе пойти сюда завтра, но так и не решаясь на это, опасаясь совершить ошибку, чувствуя, что слова застревают в горле. В отчаянии он разыскал Андре Понсена, чтобы тот устроил ему встречу с Тайпэном, и был поражен тем, как Понсен, а потом и лично сам французский министр, который редко с ним разговаривал, отреагировали на его просьбу, объявив ему, что подобная беседа была преждевременной, напомнив, что труд во славу Господа требовал терпения и осмотрительности, запретив ему на время искать встречи со Струаном.

– Доброе утро, – произнес Малкольм слабым голосом.

Впервые кто-то из протестантских торговцев пригласил его в свой кабинет. Во всем протестантском мире отношение к католикам и католическим священникам было однозначно враждебным, их обвиняли в кровавых погромах и религиозных войнах, недавних и нестирающихся из памяти, напоминали им о железной узде, в которой католики держали всех вновьобращенных и те страны, где они устанавливали свое господство. Католики точно так же ненавидели протестантов и в соответствии со своей верой считали их еретиками.

– Благословение Господне да пребудет на вас, – осторожно пробормотал отец Лео. Перед тем как покинуть свой маленький домик, примыкавший к церкви, он наспех прочел молитву, чтобы причиной его вызова оказалась та, о которой он так долго и так усердно молился. – Да, сын мой?

– Пожалуйста, я хочу, чтобы вы обвенчали мисс Анжелику и меня. – Малкольм был поражен тем, что его голос звучал так спокойно, ужаснувшись вдруг, что он не только произносит эти слова, но и действительно послал за священником, ясно представляя себе при этом все последствия того, о чем попросил – с мамой случится удар, наши друзья, весь наш мир подумает, что я сошел с ума, взбесился…

– Хвала Создателю, – в экстазе выпалил на португальском отец Лео, глаза его закрылись, руки простерлись к небесам, – воистину чудесны пути Твои, Господи, благодарю Тебя, благодарю Тебя за то, что Ты ответил на мои молитвы, да буду я достоин милости Твоей!

– Что? – Малкольм недоуменно уставился на него.

– Ах, сеньор, сын мой, прошу, простите меня, – сказал он снова по-английски, – я лишь возблагодарил Господа за то, что он в милости Своей явил вам свет.

– О. Шерри? – это все, что Малкольм нашелся сказать.

– Ах, благодарю вас, сын мой, но сначала не помолитесь ли вы со мной? – Священник тут же подошел ближе и преклонил колена, закрыл глаза и сложил руки в молитве. Смущенный искренностью этого человека, хотя и считая его молитвы бессмысленными, и в любом случае не в состоянии опуститься на колени, Малкольм остался в кресле, тоже закрыл глаза и прочел короткую молитву, уверенный, что Господь поймет эту мимолетную провинность, стараясь убедить себя, что это вполне нормально: заставить этого человека сделать то, что требуется.

То, что церемония, вероятно, не будет признана законной в его мире, не имело значения. Она будет законной для Анжелики. Она взойдет к нему на супружеское ложе с чистой совестью. И как только первоначальная буря негодования в Гонконге уляжется и его мать будет побеждена, или даже если не будет, став совершеннолетним в мае, он тут же устроит венчание по всем правилам, которое исправит любые мелкие неправильности.

Он приоткрыл глаза. Отец Лео самозабвенно бормотал что-то на своей латыни. Молитва тянулась и тянулась, и вслед за ней благословение. Окончив, отец Лео поднялся на ноги; маленькие глазки, похожие на кофейные зернышки, сверкали на смуглом лице с обвисшими щеками.

– Позвольте мне подать вам шерри, избавить вас от мучений, сеньор; в конце концов, теперь я и ваш слуга тоже, – радостно сказал он. – Как ваши раны? Как вы себя чувствуете?

– Неплохо. Теперь… – Малкольм не мог заставить себя назвать его «отец». – Теперь, касательно венчания, я ду…

– Оно свершится, сын мой, это будет чудесная церемония, я обещаю. – Сколь удивителен промысел Господень, думал отец Лео. Я не нарушил слово, данное французскому министру, Бог привел ко мне этого несчастного юношу. – Не волнуйтесь, сеньор, то, что вы обратились ко мне, есть воля Божья, и венчание пройдет ко Славе Его. – Отец Лео протянул ему полный бокал и наполнил такой же для себя, пролив немного вина. – За ваше будущее счастье и за милость Божью. – Он выпил, потом сел в кресло с таким дружелюбным видом – то самое кресло, которое его предшественник занял с таким содроганием, – что Малкольм почувствовал еще большее беспокойство.