Гайдзин. Том 2

– Так. Ваша свадьба. Она будет самой лучшей, самой большой, невиданной, – заговорил священник. Его переполнял энтузиазм, слова теснились в горле, и настроение у Малкольма упало, ибо он хотел, чтобы эта временная церемония прошла тихо. – Нам обязательно понадобится хор и орган, и новые облачения, и серебряные кубки для причастия, но прежде всех этих деталей, сын мой, нам нужно обсудить столько чудесных планов. Дети, например, теперь они будут спасены, они будут католиками и избегнут чистилища и вечных мук в геенне огненной!

Малкольм прочистил горло.

– Да. Так вот, бракосочетание должно состояться на следующей неделе, вторник подходит лучше всего.

Отец Лео заморгал.

– Но ведь есть еще ваше обращение в истинную веру, сын мой. Это требует времени, и вы…

– Я, ну, я не хочу обращаться, пока еще нет, хотя согласен, согласен на то, чтобы дети были католиками. – Они получат подобающее воспитание и будут образованными, думал он, с каждой секундой все сильнее чувствуя дурноту. Они смогут сами сделать выбор, когда вырастут… Что за мысли лезут ко мне в голову? Еще задолго до этого мы поженимся как положено, в нормальной церкви. – Пожалуйста, на следующей неделе, вторник, самый подходящий день.

Глаза священнослужителя больше не улыбались.

– Вы не собираетесь принять истинную веру? А что станется с вашей бессмертной душой?

– Нет, нет, благодарю вас, не теперь. Я, я буду… я обязательно подумаю над этим. Души, души детей… вот что важно… – Малкольм постарался говорить более связно. – Да, так вот венчание, я бы хотел, чтобы оно прошло в узком кругу, скромная церемония, вторник не…

– Но ваша бессмертная душа, сын мой. Господь явил вам свет, ваша душа все же важнее, чем этот брак.

– Что ж, я обязательно подумаю об этом, непременно. Теперь о свадьбе. Вторник подойдет как нельзя лучше.

Священник поставил бокал на стол, в мозгу его теснились радости, надежды, вопросы, страхи, сигналы опасности.

– Но, сын мой, это невозможно, никак невозможно по многим причинам. Девушка ведь несовершеннолетняя, нет? Должно получить согласие ее отца, подготовить документы. Да и вы тоже, нет?

– Младший член семьи? – Малкольм выдавил из себя осторожный смешок. – В моем случае это не имеет значения, потому что мой отец умер. Таков… таков английский закон. Я навел справки у… у мистера Ская. – Он едва удержался, чтобы не сказать «Небесного Нашего», но все равно обругал себя за то, что упомянул это имя, потому что вдруг вспомнил: Анжелика рассказывала ему, как отец Лео ненавидит этого человека, ненавидит его прозвище, считая его, открытого агностика, язвой на теле общества.

– У этого человека? – голос отца Лео отвердел. – Его мнение, безусловно, должно получить одобрение вашего сэра Уильяма, доверять ему нельзя, что же касается отца сеньориты, он может приехать из Бангкока, нет?

– Он… полагаю, он вернулся во Францию. Его присутствие здесь необязательно, я уверен, мистер Сератар имеет право заменить его. Вторник замечательно нас устраивает.

– Но, сын мой, к чему такая спешка, вы оба молоды, вся жизнь впереди, следует задуматься о вашей душе. – Отец Лео попробовал улыбнуться. – То, что вы послали за мной, была воля Божья, через месяц или два вы…

– Нет, не через месяц или два, – сдавленно произнес Малкольм, готовый взорваться. – Вторник или среда, пожалуйста.

– Одумайтесь, сын мой, ваша бессмертная душа должна стоять для вас…

– Забудьте про мою душу… – Малкольм замолчал, пытаясь взять себя в руки. – Я намеревался одарить церковь, хотя пока она и не моя церковь, одарить ее достойно.

Отец Лео услышал слово «пока» и то, как было произнесено «достойно». Он никогда не выпускал из виду, что для исполнения воли Божьей на земле требовались практичные слуги и прагматические решения. И деньги. И влияние. А эти два главных условия исходили лишь от высокородных и богатых, и нет нужды напоминать себе, что тайпэн «Благородного Дома» олицетворял их оба. Или что сегодня уже был сделан огромный шаг в служении Господу: его попросили об услуге, и дети будут спасены, даже если сей несчастный грешник сгорит в адском пламени. Он вздрогнул всем телом, ужасаясь судьбе этого юноши и всех тех, кто без нужды обрекает себя на вечные муки, когда спасение обрести так просто.

Он оттолкнул эту проблему в сторону. На все воля Божья.

– Венчание состоится, сын мой, не волнуйся, я обещаю… но не на следующей неделе и не через неделю, препон тому слишком много.

Малкольм почувствовал, что его сердце сейчас разорвется.

– Господь Всемогущий, если оно не сможет состояться на следующей неделе или, в крайнем случае, через неделю, тогда проку в нем нет; он должно состояться, когда я сказал, или ничего не будет.

– Но почему? И почему только для близких, сын мой?

– Оно должно состояться, когда я сказал, или ничего не будет, – повторил Малкольм с искаженным лицом. – Вы, вы найдете мне хорошего друга… мне нужна ваша помощь… Ради всех святых, это же так просто – обвенчать нас!