Гайдзин. Том 2

Довожу до вашего сведения, что мой сын не может жениться, пока не достигнет совершеннолетия, ни при каких обстоятельствах. Я уже проинформировала преподобного Майклмаса Твита, сэра Уильяма (с этой почтой) и сделала осторожное заявление в «Ориентл таймс» от сего дня (прилагается). Также все наши капитаны всех наших кораблей, заходящих в ваши воды, получили соответствующее уведомление и приказ распространять далее эту информацию. Я также написала адмиралу Кеттереру (с этой почтой) на тот случай, если его будет искушать капитанская церемония. То, что мой сын станет делать после своего двадцать первого дня рождения, безусловно, его личное дело. До того же времени, как перед Богом, я буду защищать интересы его и наши в полную меру своих сил.

Воздух с шумом вырвался из груди Малкольма, и кровь отхлынула от лица. Он разорвал конверт своего письма. Оно почти в точности повторяло предыдущее, за исключением того, что было личным, начиналось Мой дражайший сын и заканчивалось:

Поверь, все это делается ради твоего собственного блага, мой сын. Мне жаль это говорить, но девушка из скверной семьи – до нас дошли слухи, что власти французского Индокитая сейчас преследуют ее отца за подлог, и ты уже знаешь, что ее дядя сидит в долговой тюрьме в Париже. Если она тебе необходима, сделай ее любовницей, хоть я и очень не одобряю этого, но ты лишь наживешь себе еще большие неприятности, в этом я уверена. Я, разумеется, никогда ее не приму.

Надеюсь, я буду иметь удовольствие видеть тебя до Рождества, когда эта печальная история будет уже позади. Я бы написала тебе о подлых Броках, но это следует улаживать здесь, а не в Иокогаме. Твоя любящая мать.

Слова «P. S. Я люблю тебя» стояли в конце, значит, никакого тайного послания не было.

Он медленно разорвал письмо на мелкие кусочки. То, что он настолько хорошо владел собой, доставило ему удовольствие, но не погасило в нем бешенства от того, что она объявила ему шах и мат.

– Эта женщина, – пробормотал он, не подозревая, что говорит вслух, – эта женщина ведьма… ведьма, порожденная дьяволом, колдунья, как она могла знать…

Макфэй смотрел и ждал, глубоко озабоченный.

Когда к нему вернулась способность рассуждать, Малкольм спросил:

– Что в газете?

Заметка была короткой:

Миссис Тесс Струан, исполняющая ныне обязанности главы торгового дома «Струан и Ко» объявила сегодня, что «Благородный Дом» проведет большое празднество по случаю исполнения ее старшему сыну Малкольму двадцати одного года и его официальному назначению тайпэном 21 мая будущего года.

– Что ж, Джейми, – произнес он с горькой улыбкой. – Не много осталось такого, что бы она еще могла сделать, дабы подорвать мой авторитет, а?

– Да уж, – ответил Джейми, всем сердцем сочувствуя ему.

Малкольм видел корабли и горизонт, а за ним – Гонконг, и Пик, и всех своих друзей, и врагов. Теперь она стояла первой в этом списке.

– По-своему это забавно. Несколько мгновений назад я летел на гребне волны… – Тусклым голосом он поведал Джейми о своей великой идее, об отказе Твита и все о замечательном плане Небесного Нашего. – Теперь это хлам.

Джейми был потрясен так же, как и Малкольм. Он словно никак не мог заставить свой мозг работать.

– Может быть, может быть, Твита еще можно уговорить. Может быть, подношение церкви…

– Он отклонил его. Как и отец Лео.

– Господи Иисусе, ты и его просил?