Галактическая империя

— Ваша затея, Абель? — подал голос Файф. — Не знаю, что вы задумали, но последнее преступление никак не может входить в репертуар данного преступника. Лишь великие нобили обладают соответствующими знаниями и возможностями. Или этим самооговором старосты вы пытаетесь выгородить Стина?

— Я и с Трантора денег не брал, — сказал Тиренс, сжав кулаки и подавшись вперед.

Файф не обратил на него внимания.

Последним пришел в себя Юнц. Он с трудом смирился с мыслью, что старосты нет с ними, что он где-то в другой комнате посольства, а Юнц видит лишь его образ, не более реальный, чем образ Файфа, находившегося в двадцати милях. Профессору же так хотелось ободряюще похлопать старосту по плечу, поговорить с ним наедине… Вместо этого он сказал:

— Прежде чем пускаться в споры, давайте выслушаем старосту и узнаем подробности дела. Если он и есть тот, кто психозондировал аналитика, нам потребуются все обстоятельства. Если же не он, то детали его выдадут.

— Хотите знать, как все было? — закричал Тиренс. — Хорошо, я расскажу. Что толку теперь скрывать? Меня ждет либо Сарк, либо Трантор. Космос с ними, зато, облегчив душу, я, может быть, кое-что предам огласке.

Староста с презрением показал на Файфа.

— Перед вами — великий нобиль. «Лишь великие нобили, — говорит нам великий нобиль, — обладают соответствующими знаниями и возможностями». И он в это верит. Но что такого он знает? Что вообще знает любой из саркцев? Они не управляют своим государством. Это делают флоринианцы. Флоринианская госслужба! Мы пишем бумаги, изучаем бумаги, оформляем бумаги. А именно бумаги управляют Сарком. Да, многие из нас чересчур забиты, даже не пискнем, но знаете ли вы, что бы мы сделали под самым носом у треклятых нобилей, если бы захотели? Вы в этом только что убедились. Год назад, в рамках программы своего обучения, я служил временным диспетчером космопорта. Это отражено в документах. Правда, вам придется хорошенько в них порыться, поскольку официально на этом месте работал саркец. Должность принадлежала ему, а работал за него я. Мое имя вы найдете в списке, озаглавленном «Туземный персонал». Хотя ни один саркец, разумеется, туда не заглядывал, дабы не марать свой взор. Когда местное отделение МПБ переслало нам сообщение пространственного аналитика вместе с советом отправить в космопорт карету «Скорой помощи», сообщение принял я. И передал его дальше по инстанции, за исключением той части, в которой говорилось о гибели Флорины. Я встретил пространственного аналитика в небольшом пригородном космопорте. Это было несложно. Все нити управления сосредоточились в моих руках. Не забывайте, я работал на госслужбе. Великому нобилю, решившему проделать то, что проделал я, пришлось бы отдавать приказы какому-нибудь флоринианцу, чтобы тот сделал все за него. Мне же ничья помощь не требовалась. Хватило и знаний, и возможностей. Встретив аналитика, я спрятал его от МПБ и от Сарка. Вытянул из него столько информации, сколько смог, надеясь использовать сведения против Сарка и во благо Флорины.

— Так это ты отправил нам те письма? — не сдержался Файф.

— Да, это был я, «о, великий нобиль», — спокойно ответил Тиренс. — Я надеялся захватить контроль над большей частью кыртовых полей, чтобы на своих условиях заключить сделку с Трантором и изгнать вас с планеты.

— Да ты с ума сошел!

— Может быть. В любом случае это не сработало. Пространственному аналитику я представился нобилем Файфом. Он знал, что Файф — самая крупная «шишка» на Сарке, и говорил охотно. Мне хотелось смеяться, ведь он считал, будто Файфа беспокоит судьба жителей Флорины. К сожалению, он оказался менее терпелив, чем я. Настаивал, что промедление смерти подобно, тогда как осуществление моих планов требовало времени. Поняв, что не смогу больше его удерживать, я решил воспользоваться психозондом и раздобыл один прибор. Я видел, как им пользуются в больницах, и кое-что знал. Увы, недостаточно. Я настроил зонд так, чтобы стереть тревожность с поверхностных слоев разума, это простая операция. До сих пор не понимаю, почему все пошло наперекосяк. Наверное, тревожность слишком глубоко въелась в его мозги, и зонд проникал все глубже, уничтожая заодно и большую часть сознания. В итоге у меня на руках оказался бессмысленный «овощ». Прости меня, Рик.

— Вам не следовало так поступать со мной, староста, — грустно сказал Рик, слушавший его, не пропуская ни единого слова. — Хотя я догадываюсь, что вы чувствовали.