Галактический скиталец

В этот набор, естественно, входило и точное количество выпитого тогда спиртного и максимально адекватная степень достигнутого опьянения — ведь эти составляющие тоже могли иметь свое значение. Целый день он ходил из угла в угол, кусая от злости кулаки и не беря в рот ни капли (точь-в-точь как это происходило в те дни, за исключением разве лишь того, что теперь мотив его терзаний носил другой характер). Вечером же, после ужина, он усаживался в кресло и начинал попивать мелкими дозами, тщательно придерживаясь норм, установленных в бытность своего первого пребывания в этой хижине.

Но не происходило ровным счетом ничего нового.

В чем загвоздка?

Разве не правда, что он выдумал марсиан? А раз так, то почему он был не в состоянии развыдумать их сейчас, когда его воображение перестало их творить и он постиг истину? Почему это произошло только с ним одним, в то время как все остальные люди продолжали жить в плену иллюзий?

Наверное, решил он, это — следствие какой-то психической блокады. Но как определить ее сущность?

Он отпил глоток и в тысячный раз постарался наиточнейшим образом вспомнить количество опрокинутых в тот вечер рюмок.

А что, если он ошибался? И то, сколько он выпил тогда, не имеет к этим событиям ни малейшего отношения?

Отхлебнул еще и, поднявшись, забегал из угла в угол.

«Никаких марсиан нет и в помине, — настойчиво думал он. — И никогда не было. Они существовали — как и весь остальной мир — до тех пор, пока я их намеренно представлял себе. Ну а теперь не желаю их больше видеть.

А посему…»

Может, подействовало на сей раз? Льюк включил радио, прослушал новости, в которых не сообщалось ничего экстраординарного. Если бы его старания увенчались успехом, то, не видя в течение нескольких минут марсиан, то и дело повсюду суетившихся и путавшихся под ногами, кто-то обратил бы на этот необычный факт внимание и новость об их исчезновении распространилась мгновенно.

Тягуче тянулись минута за минутой. Сердце Льюка болезненно сжалось. Диктор только что выстрелил в эфир музыкой.

Льюк зло выругался и выключил радио. Выпил еще, продолжая метаться туда-сюда по комнате, затем, сев, прикончил очередную порцию. Хотел было налить следующую, как его молнией пронзила догадка.

А нельзя ли обойти эту психическую преграду вместо того, чтобы пытаться преодолеть ее в лоб? Ведь даже вопреки убежденности в своей правоте, ему могло просто недоставать уверенности в себе. Что будет, если он, например, придумает что-нибудь другое, полностью отличное от действующего в данный момент варианта, а его воображение претворит это в действительность, и уж тогда его подсознание с таким мерзким норовом никак не сможет отринуть этот новый мир и получится…

Стоило попытаться. Терять все равно нечего.

Но надо было выдумать нечто такое, что бы он несомненно и крайне настоятельно желал. А какое в данный момент желание обуревало его по-настоящему, сильно, не считая, само собой, стремления освободить «всех остальных» от марсиан?

Конечно же, Марджи.

После двух холостых недель ему не хватало ее, как воздуха. За проведенные совместно дни он ведь вновь к ней крепко привязался.

Если он пожелает, но только очень сильно, чтобы Марджи оказалась здесь, то психический барьер будет порушен.

«Итак, представляю себе, — начал он, — что она катит на машине к этой халупе, уже оставила позади себя Индио и в данный момент — всего в километре отсюда. Так что я вот-вот услышу звук мотора…»

Он и впрямь вскоре услышал шум подъезжавшего автомобиля.

Льюк, намеренно сдерживая себя, степенно — ни в коем случае не бежать! — направился к двери. Открыл ее. Увидел свет приближавшихся издали фар.

Так что, сейчас это и произойдет?..

Нет, он должен немного подождать, чтобы удостовериться на все сто процентов. Подождать, пока машина не остановится и из нее не выйдет Марджи, и только тогда он узнает истину. Именно в это торжественное мгновение он и произнесет сакраментальную фразу: «Марсиан нет».

И они исчезнут.

Осталось подождать еще несколько минут, и авто подъедет к самым дверям хижины.

Осталось подождать еще несколько минут, и авто подъедет к самым дверям хижины.

В этот момент было примерно пять минут десятого по тихоокеанскому времени. В Чикаго — 23 часа 5 минут, и мистер Обердорффер, попивая пиво, поджидал нужного уровня накопления энергетического потенциала для своего супервибратора. В Экваториальной Африке занималась заря, и колдун по имени Бугасси стоял, скрестив руки, под самой величественной и неслыханной доселе джуджу в ожидании, пока до нее доберутся лучи солнца.

* * *

Через четыре минуты, спустя сто сорок шесть дней и пятьдесят минут после Пришествия, марсиане растаяли как дым. Одновременно и повсюду, по крайней мере на Земле.

Куда бы они ни подевались, но с тех пор не было ни одного заслуживающего доверия свидетельства об их появлении где-то в другом месте.

Правда, все еще встречаются — и достаточно часто — люди, которые видят марсиан в кошмарах или при приступах белой горячки, но, как известно, ни то ни другое обычно не причисляют к источникам достоверным и надежным.

До сего дня…

Эпилог