Галактический вихрь

Сейчас корабль казался мертвым. Он стоял посреди пятисоткилометровой плиты, гордо возвышаясь среди поломанного посадкой бескрайнего поля солнечных батарей, которые были установлены тут еще строителями сферы.

Мертвый корабль среди мертвого пространства.

Нет… Это было не так.

Находящийся за десятки тысяч километров от этого места Интеллект ждал.

Он больше не был тем испуганным, загнанным в угол кристаллическим мозгом, который чудом уцелел в подледной пещере Луны-17. Информация о тех днях, когда он вернулся в сферу, покинутую три миллиона лет назад, и с отчаянием взирал на изуродованный временем и катастрофами мир, который некогда был его домом, давно ушла в блоки долгосрочной периферийной памяти. А бившаяся в нем тогда неистребимая ненависть к двуногим существам, которые процветали среди разрухи, упадка, хаоса и деградации, постепенно потеряла свою остроту, переродившись в нечто более конкретное и рациональное.

В конце концов, он был машиной, хотя древние конструкторы не могли представить, что за три с половиной миллиона лет он превратится в существо, способное с грустью взирать на потрескавшиеся от времени сегменты солнечных батарей, посреди которых стоял захваченный им человеческий корабль.

Интеллект был сентиментален, как большинство убийц.

Его характер, образ мышления и склонности вполне могли бы быть описаны с точки зрения человеческой психологии. Описаны, но не оправданны, потому что относились к патологическим отклонениям…

Сейчас, кроме ностальгической грусти, он испытывал еще одно не присущее обычным машинам чувство. Впервые с момента своего нечаянного пробуждения на ледяном спутнике Эригона он ощущал себя тем, кем втайне мечтал быть.

Он становился БОГОМ.

Как ни странно, но это ощущение собственного всемогущества давали ему те машины, что были запаркованы на оружейных палубах человеческого корабля. Он мог управлять ими, а они, в свою очередь, могли сотворить с этим миром и населяющими его людьми практически все.

В первую очередь они могли их уничтожить, стереть эту проказу с изуродованного лика древней сферы, с тем чтобы вернуть ее законным хозяевам.

Интеллект не задумывался, каким образом он собирается восстановить разрушенные участки сферы, возродить ее климат и вырвать из мрачной бездны регресса своих творцов, что обитали сейчас в крохотных, случайно уцелевших ареалах, утратив не только все свои знания, но и саму память о прошлом.

Он не мог признаться самому себе, что его ненависть к людям, случайно вызванная к жизни десять лет назад необдуманными спонтанными поступками раненого капитана Клауса Зельцмана, все эти годы питалась не объективностью, а черной завистью к существам, которые не просто процветали в разрушенном временем мире, но еще и восстанавливали, преображали доступные им участки сферы, то есть делали именно то, на что оказался не способен отрезанный от глобальной сети управления и лишившийся своих механизмов Интеллект.

Теперь он стал их злым богом. И судьей.

…Тень орбитальной платформы коснулась болот, и «Светоч» пробудился. В кормовой части крейсера открылось несколько рамп, и оттуда выползли установленные на специальных стартовых платформах два десантных модуля. Они были намного больше того, на котором с корабля бежали люди, и предназначались для переброски техники.

Платформы остановились в сотне метров от корабля, и их грузовые створы медленно разъехались в стороны, выбросив на поверхность плиты темные языки пандусов.

В глубине оружейных палуб «Светоча» беззвучно зажглись предупреждающие огни. С нежным присвистом сервоприводов ожила крайняя к выходу боевая машина.

Это был «Хоплит» — универсальный планетарный разведчик.

Две согнутые, как у кузнечика, ноги медленно распрямились, приподняв над палубой пятиметровый яйцеобразный корпус, блеснувший голубым холодом брони. Внутри рубки управления, имевшей круговой обзорный триплекс из прозрачного бронепластика, зажегся мягкий приглушенный свет. Перед пустым креслом ожили приборные панели, и сенсорные рычаги задергались, словно ими управляла чья-то сатанинская сила.

На самом деле «Хоплитом» управлял компьютер. Программа «Одиночка» была успешно загружена, и двадцатитонная машина быстро прогнала тест, по очереди выдвигая из своего яйцеобразного корпуса оружейные стволы и датчики сенсорных систем. Некоторые из них, пройдя проверку, спрятались назад, под люки и лепестковые диафрагмы, а часть осталась торчать наружу.

«Хоплит» вздрогнул и, издавая нервный, прерывистый звук сервоприводов, немного покачиваясь, направился к выходу.

Вслед за ним в глубинах оружейной палубы ожил следующий механизм…

* * *

Николай не заметил, как от ползущей по небу плиты отделились две крупные темные точки.

Он был занят тем, что, стоя рядом с Андрегером, в немом изумлении разглядывал накрененный к мутной воде болота десантный корабль, который был косо запаркован на склоне небольшой возвышенности. Его поддерживали шесть толстых телескопических опор. Одна из них, по-видимому, была повреждена, и по ее глянцевой серо-зеленой поверхности вниз сочилась гидравлическая жидкость.