Галактика 1995 № 1

Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, я затормозил и мой «мерседес» остановился около тротуара. До дома Ивена я решил пройтись пешком. «Это займет не более десяти минут, но позволит успокоить расходившиеся нервы», — подумал я. Подойдя к дому, я поднялся по мраморным ступенькам и уже поднял руку, чтобы нажать кнопку звонка, но увидел, что дверь, видимо по оплошности, была приоткрыта. До назначенной встречи оставалось минут тридцать, но я был уверен, что Патриция уже встала и наверное ждет меня. Я прошел через большой холл, в котором никого не было, вошел в лифт и поднялся на третий этаж. Через широкий вестибюль я подошел к двери кабинета Ивена. Из-за двери слышался голос Патриции. Мозг мгновенно подал сигнал опасности: с кем это она разговаривает, когда договорилась о встрече со мной? «Соблюдение моральных норм неуместно, когда имеешь дело с подобными женщинами», — подумалось мне. Я тихонько нажал ручку и чуть приоткрыл дверь. Теперь голос Патриции был слышен отчетливо. Она разговаривала по телефону. Может быть, я узнаю нечто новое?

— Он скоро будет у меня, сначала заедет в клинику. Какие новости, Филипп?

Она засмеялась воркующим смехом.

— О, он не очень верит, что с Робертом произошел несчастный случай. По-моему, он что-то подозревает. Но не волнуйся, милый, все будет о'кей. Во всяком случае, маг не оставил никаких следов.

Пауза… Патриция слушает, что говорит Дамьер на другом конце провода. Сердце мое колотилось. Я боялся, что кто-нибудь из слуг неожиданно обнаружит мое присутствие. Как мне тогда объяснить мое присутствие у дверей кабинета? Ведь каждому будет ясно, что я здесь делаю…

Вновь послышался голос Патриции.

— Что ты сказал? Фабиус требует еще? Сколько? Он что спятил? «Фабиус? Да ведь экстрасенса, к которому обращался Ивен, зовут Христиан Фабиус», — промелькнуло у меня в голове. Значит, они знакомы с этим магом и заключили с ним какую-то сделку. Наверное, он требует деньги. За что? Какую услугу он им оказал? Надо это узнать…

— Он угрожает? — взвизгнула Патриция. — Тебе надо принять срочные меры. Какие? Предоставляю тебе самому продумать этот вопрос.

Патриция произнесла последнюю фразу со зловещей торжественностью.

— О'кей. Значит, обо всем договорились. До встречи.

Я услышал щелчок. Она положила трубку. Этот разговор был кульминацией сегодняшнего утра. Почва ушла у меня из-под ног. Какое чудовищное лицемерие. Недаром Роберт опасался ее. Теперь многое зависело от моего поведения в течение ближайших нескольких минут. Я стоял у приоткрытой двери и думал. Конечно, мне остается только принять условия игры, которая, возможно, уже стоила жизни Роберту. Мой козырь заключается в том, что Патриции неизвестно, что я подслушал ее разговор с Дамьером. Потерять его — значит проиграть. Очень трудно будет держаться с Патрицией так, будто ничего не изменилось. Я на цыпочках отошел от двери и спустился по лестнице. Затем, громко топая, вернулся и постучал. Из-за двери послышался голос Патриции:

— Войдите.

Я вошел в кабинет Роберта и сердце мое сжалось. В его кресле сидела женщина, которую он ненавидел и которая искалечила ему жизнь. Маска скорби, которую она надела при моем появлении, плохо скрывала ее торжество и ликование. Мне, как психологу, это было особенно заметно. Увидев меня, она вскочила.

— Вы так быстро съездили в клинику? Что-нибудь случилось?

— Да нет. Просто я передумал. Вы ведь сказали, что дело срочное, а я боялся задержаться.

Во мне клокотала злоба, но все же я смог держаться совершенно спокойно. Это оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Я посмотрел на ворох бумаг на столе, а затем на часы. Было без четверти десять. Патриция перехватила мой взгляд.

— Я вам объясню, почему я просила вас срочно приехать. Со смертью Роберта ситуация изменилась. Я стала богатой, но не хочу заниматься бизнесом, в котором ничего не смыслю. Я предлагаю вам купить долю Роберта в рекламном агентстве, в которое вы оба вложили деньги.

Я с удивлением посмотрел на нее. Она угадала, о чем я думаю.

— Не осуждайте меня, Генри. Я занялась делами, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. Хотя нашу супружескую жизнь нельзя считать образцовой, но я испытываю настоящую боль и мне глубоко жаль бедного Роберта…

Зазвонил телефон. Патриция взглянула на меня широко раскрытыми глазами, в которых я не уловил и намека на жалость или боль, извинилась и взяла трубку.

— Да! — нетерпеливо сказала она. Выслушав около минуты чей-то монолог, она вдруг резко оборвала его:

— Хорошо. Я скоро приеду. Где ты находишься? Буду через полчаса.

Я поднялся, понимая, что наш разговор закончен, но, по-видимому, недооценил деловой хватки Патриции. Жестом она остановила меня.

— К какому сроку вы сможете достать деньги?

— За неделю.

— Договорились. Через неделю жду звонка. С деньгами приезжайте прямо сюда. Можете оплатить вашу долю чеком. Вы должны извинить меня, но я вынуждена вас покинуть.

Она встала, чтобы проводить меня.

— У меня такое ощущение, — заговорила она, проявляя недюжинное дарование актрисы и, как бы в волнении, взмахнув красивой рукой, — словно из меня вынули и душу и мозг…