Галактика в лицах (СИ)

  Она резко повернулась и зашагала в темноту переулка, ведущего к её дому. Оставшиеся до дома кварталы она проскочила за считанные секунды, взлетела на свой этаж пешком и, всё ещё кипя от возмущения, громко захлопнула дверь, хотя услышать этот стук Корсак уже не мог.

  Перешагнув порог, она упёрлась в высокого ликса с твёрдым холодным взглядом. Вспомнить имя гостя ей не удалось, и с некоторой запоздалой дрожью Лике вдруг осознала, что вообще впервые его видит. Из кухни в коридор бесшумно шагнули ещё двое, отрезая путь к выходу.

  -Побеседуем, - рука того, кто встретил её первым, повелительно указала в кухню. - Что у нас тут? Рисунки?

  Незнакомец ловко отобрал у Лике листки, та сжалась.

  -Отдайте!

  Двое подручных заставили её войти туда, куда велел главный. Сам он присел на колченогую табуретку, рассматривая рисунки.

  -Любопытно, любопытно. Так ты считаешь, что помнишь предыдущие воплощения?

  Лике молчала.

  -А ещё ты считаешь, что можешь пробуждать память других? Так, как гипнотизёры? Да или нет?

  Он слегка кивнул помощникам, и Лике заломили руку. Та охнула от боли.

  -Да! - яростно выкрикнула она. - И вы не сможете у меня отнять это! И вам меня не запугать!

  -А мы и не за этим пришли.

  Он взял с печки зажигательные палочки, потёр кончик одной из них и полюбовался на вспыхнувшее пламя. Лике беспомощно следила за действиями незнакомца, понимая всю бесполезность сопротивления.

  Допросчик поднёс огонь к стопке листков. Лике истерически взвизгнула.

  -Не смейте, не смейте!

  Незнакомец остановил руку и взглянул на Лике, в глазах его полыхала издёвка и сознание своей силы. Несколько жутких мгновений он наслаждался ужасом своей жертвы... а затем внезапно загасил пламя. Синеватый дымок мирно заструился к потолку.

  -Не раздражай меня больше. Я не стану терпеть твои выходки. Всё ясно?

  -Да, - обречённо прошептала Лике.

  -Громче!

  -Да.

  -Повторить!

  -Да, ясно! - голос Лике сорвался на крик.

  Ликс секунду помолчал, раздумывая, стоит ли потребовать от неё что-либо ещё.

  -Ладно, к делу. Где Варлок?

  -Не знаю! Мы расстались сегодня вечером!

  -Точное время?

  -Не помню! Мы совершали нырки... Мы играли, как обычно, а потом я ушла с Корсаком, будь он неладен!

  -Что за Корсак?

  -Я его не знаю! Познакомились вчера в больнице, его привёл Пришелец со Звёзд.

  -Понятно. Но мне нужен Варлок, и ты скажешь мне, где его найти. Мне сказали, что он может быть у одной из своих любимых женщин, и я направился к тебе. Ты знаешь других?

  Глаза Лике сузились от злости, она сразу же стала некрасивой.

  -Кто вам сказал?

  -Вопросы здесь задаю я. Имя и адрес!

  -Я... я не уверена!

  -Ты должна была подозревать, что что-то не так: любовь всегда идёт об руку с ревностью. Говори!

  Лике мучительно пыталась сдержать рыдания: она никак не могла решиться навести на Варлока этого жуткого ликса.

  -Ты ведь не раз с ужасом представляла, как он обнимает её, целует, - тихо продолжал незнакомец, не глядя на Лике. - Как он медленно снимает с неё одежду, ласкает. Как он говорит с нею о тебе, как они вместе издеваются над тобой. Как он говорит ей о том, что она - его настоящая любовь...

  Лике закусила губу, по щекам текли слёзы отчаяния и ярости.

  -Ты ведь покажешь мне дорогу к ней? Тогда я позволю тебе отомстить сопернице. Ну? Да или нет?

  Он дождался, пока Лике обессиленно кивнёт в знак согласия. Подручные увели её вниз, а главный задержался, чтобы сказать по рации несколько коротких фраз. Недремлющий Страж Изнаир остался доволен докладом.

  * * *

  -...отпускаем души ваши с миром, провожаем вас с любовью. Скорбь наша не о вашей смерти, но о разлуке с вами...

  Дита сделала над собой страшное усилие, чтобы не заплакать. Тихий голос Жреца шелестел, словно ветер, залетавший в государев склеп снаружи, с простора, шевеливший белое пламя светильников у двух гробов. Хоронили Государя и Наследницу до ужаса спешно, без прощания народа: по поверью, души должны успеть уйти вместе с солнцем, а оно уже почти село.

  Чёрная тень Жреца выросла, - он встал с колен и простёр руки к свя-щенному огню. Белые языки пламени послушно взметнулись и обвили худые кисти рук отца Диты, не обжигая, но обдавая прохладой. Последние одежды покойных просты, как и усыпальница: много ли нужно тем, кто ушёл для возрождения к новой жизни? А лица их так светлы, так спокойны, что хочется крикнуть: нельзя их хоронить, они ведь только спят!.. Когда слуги Жреца допоют песнь о милосердии Создателя, каменные плиты навсегда скроют родные лица, а наутро начнётся праздник, - ведь и Государь, и его дочь теперь свободны... А ей, Дите, останется боль утраты. Когти её впились в ладони. Почему я не там, не с ними? Как было бы хорошо... После похорон придётся принимать дела государства, на плечи ляжет тяжким грузом жизнь всей страны - множество судеб, решений. Да, её готовили к этому, она всегда знала, что может настать момент, когда надо будет занять престол. И она ждала. И боялась. И надеялась, что этого не случится. Напрасно...