Галерея аферистов. История искусства и тех, кто его продает

«Со временем я все более убеждаюсь в том, что нет ничего предосудительного в попытках узнать личные вкусы и склонности каждого коллекционера», – впоследствии писал Бьюкенен, на сей раз своему лондонскому агенту Стюарту. Информация – сила: «Необычайно важно знать, какой живописец ныне в моде и какого художника предпочитает тот или иной коллекционер, ведь пристрастия есть у всякого. Полезно также услышать ответ из их собственных уст, спросив: „Картины какого художника Вы сейчас ищете?“ И запомнить. И даже записать ответ». В марте 1804 г. он давал указания Стюарту: «Прошу Вас нанять того самого Эбботта, что служит приказчиком у „Кристи“, чтобы он составил нам аннотированные каталоги всех основных продаж картин на этом аукционе; пусть подробно распишет, что приобретено аукционным домом и что продано и кому, поименно, – можете платить по десять шиллингов шесть пенсов за каждую фамилию и за каждую картину». Бьюкенен любил составлять подробные списки потенциальных покупателей своего товара. Иногда в них он принимает желаемое за действительное, а чувство реальности ему изменяет. Но по временам любой торговец нуждается в утешении фантазией.

Кроме того, Бьюкенен всячески подчеркивал, что картина должна стать новостью на рынке. «Мы должны проявлять немалую разборчивость и щепетильность, выбирая того, кто увидит ее первым, – пояснял он Стюарту. – Ведь если картину продают приватным образом, всякий, кому позволили ее увидеть, сочтет это немалой честью». Фраза «вы первый, кому я ее предлагаю» с тех пор стала стандартной тактикой множества арт-дилеров, стремящихся угодить клиенту, а иногда даже ряду клиентов, которым одна и та же картина демонстрируется по очереди. Картины умеют возрождаться девственницами – таково одно из чудес арт-рынка.

Бьюкенен неукоснительно следил за качеством работ, которые покупал для перепродажи. Втайне он мечтал об обретении святого Грааля – учреждении Национальной галереи – и о том, как он составит коллекцию великолепных картин и предложит их правительству. Трудно сказать, что больше привлекало Бьюкенена в этой перспективе – ее эстетическая или ее финансовая сторона. «Я принял твердое решение: ни одна посредственная картина не должна позорить мои фонды, – провозгласил он. – Стоит же таковой появиться, как она немедленно будет изгнана под стук молотка мсье Кристи». К февралю 1803 г. он наконец собрал коллекцию из двенадцати изысканных картин, в том числе включавшую портрет Карла I кисти Ван Дейка, четыре полотна Рубенса из генуэзских дворцов семейств Бальби и Дориа, две работы Рафаэля из Флоренции, знаменитого Пуссена («Чуму в Ашдоде») из коллекции Колонна, столь же знаменитого Пармиджано из той же коллекции, Клода Лоррена из одного из римских дворцов, «Венеру и сатира» работы Ван Дейка и «Марию Магдалину» кисти Гвидо Рени.

К июню стало очевидно, что картины Рубенса имеют большой успех: три из четырех были проданы с прибылью. Однако работы Рафаэля «отличались чрезмерной жесткостью линий, слишком выраженной коричневой гаммой, некоторой юношеской эстетической незрелостью и гипертрофированным тяготением к готическим образцам» и потому не пришлись по вкусу англичанам. «Англичане ныне одержимы тщеславными помыслами и готовы за любые суммы приобретать редчайшие, изысканнейшие полотна», – сообщал Бьюкенен Ирвайну. Здесь перед нами один из первых примеров «погони за лучшими образцами искусства», столь характерной для XXI в., а также осознания того факта, что получить доход, продав одну великолепную картину, проще, чем продав несколько хороших. Постепенно Бьюкенен также сформулировал принципы перспективных продаж. У юности и красоты больше шансов, чем у старцев, замечал он: «Святого Иеронима, святого Франциска и тому подобных покупать не будут. Напротив, до юных святых Иоаннов, Мадонны с Младенцем, Венер и Купидонов найдется множество охотников». В Англии пейзажи были популярнее исторических сюжетов, а значит, многие хотели приобрести Клода Лоррена и Пуссена. Бьюкенен мудро подчеркивал важность провенанса. «Все спрашивают: „А в какой коллекции она была прежде?“ Прекрасная картина [Клода Лоррена], но, пока ее история неизвестна, она утрачивает значительную часть своей ценности». Знание провенанса обеспечивало продажу картины, поскольку представало в глазах покупателя подобием «гарантии, что его картина – не копия». Бьюкенен регулярно напоминал своим агентам, что успех спекуляции зависел от избирательного подхода. Возможно, это трюизм, но он закрепился в маркетинговой практике. Сейчас, в XXI в., после неудачного аукциона или ярмарки предметов искусства принято, прибегая к широко распространенному эвфемизму, говорить о «требовательности» рынка.