Галерея «Максим»

Даже Тамара Александровна, любимый педагог в драмкружке, и та несколько раз осторожно начинала отговаривать воспитанницу от принятого решения. Мол, ты, конечно, способная девочка, работящая, настойчивая, но этого мало, очень мало… Среди абитуриентов московских вузов тысячи способных настойчивых девочек, ей ли этого не знать, она сама когда-то была одной из них. У многих из этих девочек родители работают в театре или кино, у них есть связи, деньги, их готовили к поступлению педагоги этих же вузов – и даже при таком багаже не каждой из них удается стать студенткой театрального института. А если и удается, это все равно не гарантирует успеха. В России ежегодно театральные вузы выпускают сотни актеров и актрис, но лишь единицы из них становятся популярными, играют в хороших театрах и снимаются в кино. Остальные ютятся где-то на задворках, а то и вовсе меняют профессию. То ли это будущее, которого хочет Лена? Может, передумать, пока не поздно?

Но девочка только качала головой. Что будет, то будет. А пока она еще раз прочтет басню, которую готовит для вступительных экзаменов. Ей кажется, что она нашла новую интересную интонацию, пусть Тамара Александровна послушает, хорошо ли так будет…

В день, когда она собиралась на выпускной бал, матери не было дома. А отец пришел с работы пораньше и, остановившись в дверях ее комнаты, залюбовался дочкой, одетой в модное платье, с высокой прической и в новых туфельках на шпильках.

– Совсем большая выросла… – растроганно сказал он. – Надо же, и когда успела?.. И какая красавица!

Лена благодарно улыбнулась ему, последний раз крутанулась перед зеркалом и уже хотела бежать, но отец остановил ее.

– Постой, Аленушка, я тебе кое-что скажу. Знаешь, может, что-то и есть в твоих планах… Почему бы не попробовать, в конце концов? Каждый имеет право пробивать дорогу в жизнь по-своему… – задумчиво проговорил отец, и Лена почувствовала, как по щекам у нее потекли слезы.

– Спасибо, папа, – прошептала она и отвернулась.

А он вынул из кармана старенького пиджака какой-то газетный сверток и сунул ей.

– Что это? – не поняла девушка.

– Деньги. Мои сбережения, я их копил потихоньку… Тут не так много, всего сто тридцать четыре рубля… Но, может, хотя бы на первое время тебе хватит.

Наладить отношения с матерью так и не удалось, и Лену это очень огорчало. Не желая накалять страсти, она взяла билет на дневной поезд, чтобы уехать тогда, когда мамы нет дома. Девушка понимала: если она вот сейчас, в этот решающий миг, даст слабинку, откажется от задуманного, то получится, что она ни на что не способна и ничего не стоит. Той яркой и интересной жизни, к которой она стремится, достойны лишь сильные духом, тот, кто готов рискнуть и, не колеблясь, поставить на карту все. Или пан – или пропал, как говорила Варвара, героиня пьесы «Волки и овцы», отрывок из которой они ставили в драмкружке.

В плацкартном купе – ей досталась верхняя полка – Лене вдруг стало страшно, как никогда в жизни. Куда она едет, где будет жить, на какие деньги? Что станет делать, если не поступит? Как выдержит, вернувшись домой, упреки матери, все эти «А я тебе говорила!», которые, конечно же, польются на нее рекой? И что сегодня вечером будет с родителями, когда они, придя домой, найдут оставленную на трюмо записку: «Мамочка, папочка, простите меня, родные, но я твердо решила. Уехала в Москву, не беспокойтесь. Как поступлю, дам знать». Что они подумают, что почувствуют? Мама сначала, конечно, разозлится, может, даже покричит ей вслед, а потом, может, расплачется… Может, только Лена этого не увидит и не узнает. Но думать об этом сейчас не было никакого смысла. Все равно ответов на такие вопросы не найти. Они придут потом, со временем.

Громко стуча колесами, поезд вез ее все ближе к цели. Ночь прошла беспокойно. Собираясь впопыхах, Лена даже не подумала о том, чтобы взять с собой в дорогу еды, пришлось обойтись парой подозрительных пирожков, купленных на бегу, во время остановки поезда. От них тут же заболел живот, Лена скрючилась калачиком на своей полке и молила бога, чтобы ей не стало хуже. На нижних полках ехали какие-то тихие старушки с котомками, они долго переговаривались шепотом о чем-то своем, но ее это нисколько не напрягало. Больше неприятностей создавал краснолицый мужчина, который до двух ночи глушил в одиночку коньяк, а оставшееся время нещадно храпел на соседней верхней полке, обдавая Лену плотным облаком перегара, от чего ее мутило.

– Мужчина, вы не могли бы потише? – не выдержала она, потрогав своего соседа за плечо, потом посмотрела вниз с надеждой на помощь старушек, но те промолчали: то ли не услышали, то ли не захотели вмешиваться. Сосед, конечно, никак не отреагировал и продолжал храпеть на весь вагон. Лена в бессильной злобе отвернулась к стене и не спала почти до самого утра, лишь время от времени проваливаясь в полузабытье…