Галерея неудачников

Незамедлительно старушка явилась к нему на прием и закудахтала привычную песню:

– Как же так, почему наложили арест?

Переждав причитания, Лиходейкин равнодушно протянул:

– Так положено, по судебному определению.

– Но меня-то не судили вовсе. Я и слыхом не слыхивала.

– Разберемся. Все решаемо, женщина.

Бабуля попалась не понятливая. В тот раз она обрадовано попрощалась и ушла.

***

Потянулось время. Лиходейкин, решая серьезные вопросы – все-таки он был как бы честным судебным приставом и сделал на самом деле немало хорошего на своем посту – слегка держал на заметке и это дело, хотя кроме него было и несколько крупных наметок.

Время от времени ему докладывали, что приходила старушка, сидела у закрытого кабинета по несколько часов и вздыхая, уходила.

***

Прошло несколько месяцев. Однажды в кабинет заглянула знакомая голова бабушки:

– К вам можно? Сегодня же приемный день?

– Да, только по быстрому – некогда, убегаю.

– А что же вы говорили, что снимите арест? А не снимаете? Может, я должна что?

Лиходейкин поднял бровь – клиент созрел:

– Ну, вы понимаете, у каждого вопроса есть своя цена.

– И какая она в моем случае?

Лиходейкин написал на бумажке «двести тысяч».

Бабушка вытащила очки, надела их, прочитала:

– Двести тысяч – чего?

– Рублей, разумеется.

В тот день старушка ушла, не сказав ни слова. Ну и ладно. Еще время есть, пока не снимут арест официально.

Прошло еще несколько дней. Лиходейкин начал понимать, что рыбка срывается с крючка, ничего. Не она, так другая будет. Не велика потеря.

***

Что в тот день было? Христиане помпезно праздновали свое Рождество. Лиходейкин посмотрел телевизор, выпил полбутылки отменного коньяку и лег спать в полном одиночестве – жена с сыновьями улетела на зимние каникулы в Финляндию.

Сны наплыли как-то сразу. Сначала снились величественные снежные горы, на которых он никогда не бывал. Потом снег на горах мгновенно растаял, и его с бурным потоком мутной воды унесло в океан. Почему-то он точно знал, что это именно океан, а не море или озеро какое. Он начал отчаянно барахтаться и уже ведь почти утонул, но внезапно к нему подплыл ветхий плот. Кто-то схватил его за руку и вытащил на черные бревна. Слова благодарности застыли у Лиходейкина в горле. На него грустно смотрела спасительница – та самая бабка.

– Спасибо тебе, бабуля, за спасение. Дано не виделись. Почему не заходите?

– Так ведь, милок, умерла я. Вернулась тогда от тебя домой. Посмотрела на свой садик, да на домик, где столько десятков счастливых лет прожила, деток вырастила, да мужа покойного любила. Поняла – не мои они теперь. Денег – то на откуп нету. Погоревала, погоревала – сердце-то и не выдержало.

– И кто теперь хозяин земли?

– А разве есть у Земли хозяин? Она сама себе хозяйка.

– Ну – у дома?

– Он сам себе хозяин.

– Ну, раз вы умерли – кто-то в наследство же вступил? – Его начала раздражать бестолковость старушки.

– Милок. Вот ты одной ногой в могиле стоишь, а все о том же. Не твоя это забота. Тебе о душе подумать надо бы.

– А чего о ней думать? Потом как-нибудь подумаю. А сейчас мне не до нее. Семья у меня…

– Нету у тебя больше семьи.

– Как нет…

– А погибли они – автобус перевернулся.

– Какой автобус? Моя жена сроду на них не ездила. Всегда машины брала в прокат.

– Вот автобус на ее машину и перевернулся…

– Бред, какой! Нет, это сон! Сейчас проснусь…

– Погоди просыпаться. Я не все еще сказала! – Старушка больно схватила Лиходейкина за руку. – Грехов на тебе тяжких столько, что не надо бы тебе помогать…

– Какие грехи? Я никому ничего плохого не делал!

– Ой, милок, я могу долго перечислять. Все имеет причину и следствие. Ты создаешь причину, а потом наступает следствие. Ой, сколько же душ ты загубил, горемычный. Как там у вас, у юристов – не знание закона не освобождает от ответственности? Так и в мире – неведение того, что творишь, не освобождает от наказания.

Лиходейкин вконец разозлился:

– Ну, все, бабка, надоела ты мне еще при жизни. И во сне я терпеть тебя больше не стану…

И он проснулся, обливаясь холодным потом:

– Черт, приснится же такое!

Телефоны жены и сыновей не отвечали. А через несколько часов он узнал, что в Финляндии у туристического двухэтажного автобуса отказали тормоза. На крутом повороте он перевернулся и со всего размаху упал на встречную машину с русскими туристами, то бишь, с его семьей.

***

Пролетели две недели с похоронами и с льстивыми соболезнованиями. Все это время Лиходейкин спал урывками, без снов. Наконец, в начале февраля судебный пристав, впервые за долгое время провалился в глубокий сон и незамедлительно оказался на знакомом плоту. Рядом сидела в терпеливом ожидании старушка:

– Долго ты, милок. Похоронил своих? Вот горе то…

– Ах ты, старая ведьма! – заорал Лиходейкин, вскакивая на ноги, отчего плот угрожающе закачало.

– Тише! Опрокинешь нас еще.

– Это ты их убила! Ты же заранее знала про автобус. – Сжал кулаки Лиходейкин.

– Нет, милок, это ты убил их своими злодеяниями. Хотя, они и сами были хороши… Но они сами за себя ответят… Не думай, что твои неприятности закончились. Они только начинаются, как бы ты меня при этом не обзывал.