Ему удалось быстро овладеть значительными территориями Мавритании и даже частью Нумидии. Используя в своих целях раскол в тогдашней христианской церкви в Африке, узурпатор заявлял, что поддерживает донатистов, а те имели сторонников в основном в низших слоях коренного населения. Вероятно, благодаря их помощи повстанцам удалось занять некоторые города, а среди них и богатую приморскую Кесарию, сейчас Шаршал.
Главнокомандующим римскими войсками в Африке был в то время комес Роман, один из истинных виновников возникновения бунта. Именно он своими жесткими распоряжениями и наглыми злоупотреблениями с использованием связей при императорском дворе привел к такому неблагоприятному развитию событий, а теперь не мог ничего поделать с набиравшим силу Фирмом. Потому-то цезарь и доверил столь трудное задание Феодосию, веря, что в раскаленной солнцем Африке тот справится так же хорошо, как и ранее в лесах туманной Британии.
И император не ошибся. Одним из первых шагов прибывшего в Африку полководца было заключение под стражу Романа, что самым благоприятным образом сказалось на общественных настроениях. Впрочем, Роман ничуть не пострадал. Впоследствии он был оправдан и освобожден.
В ходе трех очередных кампаний 373–375 гг. Феодосий выдавил мавров с занятых ими территорий, используя для этого оружие, дипломатию и подкуп. В итоге ближайшие сподвижники предали Фирма и собирались живым доставить его римлянам, но тому в последний момент удалось избежать этой участи и повеситься.
Феодосий находился в зените своей славы. И ему самому, и его современникам могло показаться, что его ждет большая награда, дальнейшие почести и, что самое главное, почетное место в анналах истории. Однако ничего подобного не случилось. Деяния Феодосия, несомненно достойные внимания, оказались давным-давно забыты. Сегодня о них знает лишь горстка специалистов, хотя это был один из самых выдающихся римских полководцев. О том же, какую неожиданную награду получил он из рук императора, мы расскажем чуть позже.
А ведь в те же годы, когда Феодосий начинал в Африке свою деятельность, в том числе военную, один очень молодой, всего-навсего девятнадцатилетний, никому не известный студент риторики пережил в Карфагене духовное потрясение. Причиной стал трактат Цицерона
Мать этого молодого человека была ревностной христианкой, а отец так и умер язычником. Сам он в то время и еще несколькими годами позже относился к новой религии с прохладцей. Зато увлекался астрологией, стал горячим сторонником манихейства.
Кроме этих интеллектуальных и духовных переживаний, юноша имел и иные приключения в годы, проведенные в Карфагене. Позже он в этом признавался так: «Я имел отношения с одной женщиной, не связанной со мной браком, а избранной безумной и опрометчивой страстью; но только с одной, сохраняя ей верность. На собственном опыте я убедился, в чем разница между супружеским союзом, заключенным с целью создания потомства, и связью сладострастной любви, когда потомство появляется вопреки желанию, хотя, родившись, заставляет полюбить себя».
Таким вот образом, под влиянием трактата Цицерона, а также — смею предположить — внутренних моральных и эмоциональных переживаний, в большом африканском городе рождался один из самых выдающихся мыслителей в истории европейской философии. Он учился и предавался размышлениям, когда буквально рядом велись кровавые бои с мятежниками-варварами. Юноша ступил на стезю, которая привела его очень высоко. Так высоко, что сегодня, глядя с перспективы многих веков, мы считаем его одним из пяти величайших и самых своеобразных корифеев античной мысли. Их имена: Сократ, Платон, Аристотель, Плотин — и он, Аврелий Августин, почитаемый позднее в христианском мире как святой Августин.
По странному стечению обстоятельств, в том же 374 г., епископскую кафедру в далеком от Карфагена Медиолане занял человек, которому через несколько лет суждено было коренным образом повлиять на жизнь Августина. Сыграл он существенную роль как в формировании западноевропейского христианства, так и в политике того времени.
В октябре 374 г. в Медиолане умер прежний епископ Авксентий, благоволивший арианам, а на его место горожане и клир избрали тридцатипятилетнего Амвросия. Выбор этот был поистине удивительным, если учесть, что до той поры новый епископ не занимал никакой церковной должности, и вообще даже не был крещен. Что же заставило общину сделать его своим пастырем?